Другие причины того, что Жане не достиг истинной славы ученого, следует искать в особенностях его личности. Он всегда стремился к неограниченной независимости, даже Шарко и Рибо по сути не могут считаться его учителями. Он никогда не принадлежал ни к каким группировкам ученых и не входил ни в какие команды. У него не было ни учеников, ни школы, ему было совершенно чуждо какое-либо стремление завоевать себе сторонников. Для того, чтобы иметь студентов, Жане необходимо было либо занимать соответствующий пост в Сорбонне, либо иметь палату в Сальпетриере, что дало бы ему возможность приводить клинические занятия. Однако, у него не было ни того, ни другого, а его преподавательская деятельность была ограничена работой в Коллеж де Франс, высшем учебном заведении, не связанном ни с одним университетом и поэтому посещаемом специалистами, зарубежными гостями и образованной публикой гораздо в большей степени, нежели студентами. Некоторые представители его немногочисленных слушателей, относившиеся к его учению с большим энтузиазмом, пытались сами пропагандировать его. К ним относится пастор Хортон, опубликовавший сжатый конспект лекций Жане по психологии религии, доктор Бенджамен Сюберказо из Чили,174 который изложил теорию Жане об иерархии тенденций на испанском языке, и доктор Леонгард Швартц из Базеля, посмертно опубликованная книга которого о психологии Жане, к несчастью, осталась незаконченной.I7S
Третью причину того, что Жане не достиг славы, на которую он мог бы рассчитывать, следует искать в том, что немцы называют словом Zeitgeist (дух времени). Лекции Жане по психотерапии были прочитаны им в 1909 году, а в 1910 году он начал работать над психологией тенденций. На то, чтобы написать «Психологические методы лечения», ему понадобилось несколько лет, а публикацию этой работы пришлось отложить из-за войны. Когда же в 1919 году эта книга наконец вышла в свет, у публики сложилось впечатление, что за десять лет воззрения Жане не претерпели никаких изменений, и лишь немногие понимали, что к тому времени его научные интересы приняли другое направление. С другой стороны, послевоенный период был периодом общих кардинальных перемен и ниспровержения традиций как в сфере идей, так и в сфере политики и морали, и чем больше проходило времени, тем больше становился разрыв между творчеством Жане и тем, что занимало умы молодых психиатров.
Может сложиться мистическое впечатление, что судьба каким-то странным образом позаботилась о том, чтобы имя Жане было забыто.
Когда он умер, 24 февраля 1937 года, в Париже в результате забастовки печатников не выходила ни одна газета, вследствие чего его смерть осталась почти незамеченной. Когда же 18 марта газеты снова начали выходить, о его кончине было сообщено в некрологе, занявшем две строчки и затерявшемся среди массы всевозможных объявлений, накопившихся за те несколько дней, что не выходили газеты.176 О его смерти сообщалось в документальной хронике, идущей в кинотеатрах, но поскольку его никогда не снимали в кино, кинорепортерам пришлось удовлетвориться тем, что с экрана показали лишь его фотографию. Единственная известная запись его голоса, по-видимому, была утрачена. В 1956 году в Сальпетриере праздновалось столетие со дня рождения Фрейда, и в память о его посещении клиники Шарко в 1885-1886 годах была открыта мемориальная доска. Но никому не пришла в голову мысль об увековечении памяти Жане, когда отмечалось столетие со дня его рождения в 1959 году, хотя именно здесь он проводил свои знаменитые исследования мадам Д., Марсель, Жюстины, Ахилла, Ирен, прославленной Мадлен и многих других. В 1960 году, когда в честь столетия со дня основания Коллеж Сент Барб, вышла в свет книга, посвященная этому заведению, в списке знаменитых людей, которые в нем когда-то учились, не было упомянуто имя Жане. Более того, работы Жане никогда не переиздавались, они становятся все более редкими и мало доступными для читателя.177