Тогда же в образе кровожадной богини в мифологию арьев входит богиня-мать аборигенов, олицетворяющая жен Шивы и Вишну под родовым именем Дэви (Богиня) и различными личными именами (Ума, Дурга и др.). Последовательность браков Шивы отражает изменения в представлениях о нем по мере распространения его культа.
С Вишну связана совершенно новая для индийской мифологии фигура Кришны, мыслившаяся как восьмая его аватара. В "Махабхарате" он предстает как могущественный царь и бог, согласившийся участвовать в битве, решающей судьбу героической Индии; он становится колесничим, взявшим на себя роль вдохновителя одного из главных героев поэмы, обнаружившего нерешительность в исполнении воинского долга. В других текстах, возможно, более поздних, Кришна - бог, воспитанный пастухами и пастушками, в среде, далекой героическому миру, но уже в младенчестве проявивший необыкновенные способности воителя и любовника. Можно было бы считать бога-царя и бога-младенца разными персонажами, слившимися, как это нередко бывает, в один мифологический образ, если бы во время своей проповеди на поле боя Кришна-царь не высказал совершенно чуждую брахманизму истину: самый короткий путь человека к богу проходит не через подвиги, физические или духовные, а через любовь. Ведь эта идея пронизывает и образ младенца-бога, хотя там любовь включает в себя не только духовную близость, но и необъятное сексуальное влечение. Чуждость Кришны ценностям героического века проявляется и в том, что он выступает не только как борец с демонами (и в этом Кришна един с героями эпоса), но и как победитель самого Индры которого он заставляет прекратить потоп.
Другие ведийские боги сохранили свои имена, но изменили роли. Варуна, лишенный положения владыки мира, остается лишь властелином вод. Яма из первого умершего превращается в бога смерти и властителя предков. Появляется новая грозная десятирукая богиня-мать Дурги, олицетворение созидательной и разрушительной силы природы. Ее колесницу влекут львы или она сама сидит то на льве, то на слоне (Gonda, 1985, 71).
Уже в ведах по присущему индийскому мифологическому мышлению свойству ассоциировать явления, весьма отдаленно напоминавшие друг друга, бог эликсира жизни Сома, подчас олицетворявшийся с луной, был с ней отождествлен (иранский Хаома, тот же алкогольный напиток, этого изменения не протерпел). В индуизма Сома полностью утвердился в ипостаси небесного тела, получил несколько десятков небесных имен, стал "супругом" "красной" Рохини и одновременно приобрел антропоморфные черты. В пуране он сын Атри, одного из древнейших мудрецов, обладавших властью над солнцем. Антропоморфные черты усиливаются и в других богах, демонах и сакральных атрибутах. Матали, упомянутый в Атхарваведе как добытое Индрою в водах волшебное средство, превращается в лучшего в мире колесничего Матали, ближайшего друга Индры (Mhb., 5, 104, 2).
Ведийские боги не отождествлялись с животными. В постведийскую эпоху это обычное явление. Богу Агни сначала придается баран или козел, используемый им как средство для передвижения, а потом он и сам превращается в барана (Mhb., 13, 84, 47), и это не препятствует ему восседать в человеческом облике на колеснице, запряженной семью красными конями, обладать семью лицами и семью красными языками.
Происходят изменения и в представлениях о священных животных. Сохраняет святость корова, но рядом с ней становится боевой конь, в котором видят "самое возвышенное, благородное, крепкое, могущественное, прославленное и быстрое из четвероногих" (Mhb., 13, 3, 1), столь же близкое кшатриям, как корова была близка брахманам. Соответственным образом жертвоприношение коня (Ашваметха) рассматривалось как царь жертвоприношений и главная церемония царской коронации. И в этом акте особую роль играет Варуна, оттесненный на обочину пантеона Он к этому времени превратился в поильца и кормильца коней, которые так любят остающиеся под его властью воды (Gonda, 1985, 79) Впрочем, в этом нет особой индийской специфики: конь является символом воды и в других индоевропейских религиях (Negelein, 1903, 70 и сл.).
Одновременно боги мыслятся уже не отцами, а господами, владыками. Термин господства выражен в латинском dominus, в литовском visipat, в русском "господь", английском lord, восходит к понятию "владыка дома, племени, народа". Расширяясь, оно переносится на территорию, пространство, на землю, на живой мир, на всю природу. Общеиндоевропейское poti (греч. posis, лит. pats, рус. слог "под" в слове "господь") является составной частью в имени владыки пресных вод Посейдона. Но poti имел и значение "путь", превратившее Пушана в господина дорог. В Греции те же функции выполнял Гермес, не только владыка дорог, служивших для передвижения, но и пути к знанию, сокрытому для людей, в том числе и пути в мир смерти.
Эпос
Тематически примыкают к ведической литературе эпические поэмы "Махабхарата" и "Рамаяна", отделенные от неё значительным промежутком времени. Они являются памятником индуизма, победившего буддизм и поэтому о них приходится говорить после буддийской литературы (Бонгард-Левин, 1993, 125 и сл.).
"Махабхарата" (санскр. "Сказания о битве Бхаратов"), первая из эпических поэм Индии, видимо, сначала состояла всего лишь из 8800 строк (джайя), затем расширилась до 24 000 строк (Бхарата), а впоследствии разрослась в огромное произведение из 170 000 строк (85 000 двустиший), включив многочисленные дополнения к первоначальным сюжетам и новые произведения, с этими сюжетами не связанные.
В своем ядре "Махабхарата" содержит повествование о соперничестве и борьбе за господство в царстве Хастинапуры двух родов потомков Бхараты Пандавов и Кауравов. Симпатии авторов, от имени которых ведется повествование, в начальных частях поэмы всецело на стороне Пандавов, законных наследников племени бхаратов, упоминаемого в "Ригведе". Однако в центральных книгах они не уступают по коварству своим соперникам Кауравам. По мнению, высказанному в конце XIX в. американским исследователем Э. Хоркинсом, в "Махабхарате" столкнулись два культурных и социальных комплекса - кшатрийский и брахманский (Horcins, 1895). Позднее развитие сюжета было связано с ритуалом межродового и межплеменного обмена в дуальной племенной организации (Held, 1935, 241 и сл.)