Озарение теперь сверкает столь ярко, что я едва ли не ощущаю, как мой мозг шкворчит вдохновением.
— Просто гениально, Клемент! — воркую я.
— Во-во. Думаю, именно так всякие там романы и сочиняются. Книг я прочел не так уж много, но все они были лишь чьей-то переиначенной правдой.
— И какие же книги вы прочли?
— Да говорю, немного. «Скотный двор» читал, когда она только вышла.
— В 1945-м? — фыркаю я.
— Ага, — небрежно подтверждает Клемент. — Ее сюжет ведь основан на революции в России, да?
— Совершенно верно. Хм, впечатлена, Клемент.
— Да брось. В общем, суть в том, что Оруэлл просто взял правду и состряпал из нее сказку — политический переворот, только вместо чокнутых русских животные на ферме.
— А какие еще книги вы читали?
— Хорошо помню только «Казино “Рояль”».
— Ян Флеминг. Это его первый роман о Джеймсе Бонде.
— Точно. А ты знала, что Флеминг служил в военно-морской разведке?
— Конечно.
— Это еще один пример. Он придумал такого вот лощеного шпиона-повесу и отправил его в те же приключения, которые, возможно, пережил и сам. Разумеется, как следует сдобрил романтикой, но основная суть истории основана на правде Флеминга.
Клемент опускает спинку кресла и, подавив зевок, продолжает:
— Вот и получается, пупсик, что при вранье имеет смысл держаться правды. И выдумывать меньше, и звучит гораздо убедительнее.
— Да, я поняла.
Донеся до меня сию мудрость, Клемент отдается объятьям Морфея.
Пока он дрыхнет, мой ум деловито гудит за приложением освоенного метода к сюжету восемнадцатого романа. Один за другим я разгребаю завалы. Сама по себе история по-прежнему не ахти, но, по крайней мере, мне ясно, куда двигаться. А на самом выезде с магистрали на меня нисходит своего рода откровение: восемнадцатый роман пока может полежать на полке, потому что у меня появляется замечательная идея для девятнадцатого.
И когда моя эпопея завершится, я начну писать его и во что бы то ни стало закончу.
33
Я просыпаюсь под стук дождя по стеклу и завывание ветра сквозь щели в деревянной раме.
Уже в самом начале поисков жилья, еще со Стюартом, я определилась, что наш новый дом должен быть с душой. Мне хотелось обязательно настоящий дом, с историей, не перестроенный. Своего я добилась, вот только за это приходится расплачиваться до сих пор.
На раздвижные окна любо-дорого смотреть, но открывать их занятие довольно утомительное, к тому же они требуют частой покраски и оставляют желать лучшего по части теплоизоляции. И в такое утро, как сегодня, начинаешь мечтать о стеклопакетах.
Когда разживусь деньгами, пожалуй, подумаю о подобном компромиссе.
Усаживаюсь в постели и потягиваюсь. Понедельничным утром ровно неделю назад я проснулась рядышком со своим женишком, в блаженном неведении о предстоящем шквале неприятностей.
Теперь же в моем доме другой мужчина и, надеюсь, спокойные дни впереди. Однако сначала предстоит небольшая операция по сбыту вновь приобретенного актива.
Я накидываю халат и направляюсь в ванную.
Принимаю душ и одеваюсь, тем временем Клемент пробуждается и топочет в гостевой спальне.
Он предстает передо мной, облаченный лишь в продукт текстильной промышленности, что для Карла оказался чересчур большого размера. Клементу, разумеется, не приходится следить, чтобы эти трусы с него не свалились.
— Пупсик, тебе ванная еще нужна? Мне б посрать да ополоснуться.
— Слишком много подробностей, Клемент. Но в ванной я закончила.
Одной рукой он демонстрирует мне большой палец, другой чешет задницу.
— И можете не расхаживать по дому в одних трусах?
В ответ получаю сияющую улыбку.
— Боишься распалиться, а?
— Да уж как-нибудь сдержусь, но немного пристойности не помешает, как считаете?
— Ты хочешь, чтобы я оделся, прошел три метра и снова разделся?
— Найду вам халат.
Клемент лишь пожимает плечами и молча скрывается за дверью ванной.
Я же направляюсь вниз на кухню, остро нуждаясь в дозе кофеина. Хоть выходные и прошли весьма результативно, физическая и психологическая нагрузка все же изрядная. К тому же не могу сказать, что прекрасно выспалась, слишком много беспокойных мыслей.