Я в растерянности, что же на это отвечать, но тут, к счастью, вмешивается Клемент:
— Ага, еще как, и мы готовы поделиться своим везением, мистер…
Тот протягивает свою костлявую руку.
— Пауэлл. Освальд Пауэлл.
Клемент отвечает на рукопожатие.
— А я Клифф, а это моя подруга, Луиза.
Из всех фальшивых имен, что мог сочинить Клемент, Клифф представляется самым неподходящим. Впрочем, сама-то я наверняка назвала бы наши настоящие, что с учетом противозаконного умысла было бы крупной ошибкой. Лишнее доказательство, что занимаюсь я не своим делом.
— И сколько вы хотите получить? — спрашивает тщедушный тип.
— Нынешняя цена золота вам известна, так что ждем предложения, — уклончиво отвечает Клемент.
— Сначала мне нужно взглянуть.
Клемент кивает, снимает с плеча рюкзак и затем достает слиток и кладет его на стойку.
— Позвольте представить: сто пятьдесят унций чистого золота!
Глаза Пауэлла мгновенно округляются. Он подается вперед и медленно проводит рукой по слитку, внимательно рассматривая пробу и другие клейма, выбитые на поверхности.
— Мне необходимо проверить чистоту. Могу я снять стружку?
— Да пожалуйста!
Оценщик ныряет под стойку и через мгновение появляется снова, сжимая в руке ножик, больше походящий на скальпель. Он переворачивает слиток и проводит инструментом сантиметра два по нижней кромке.
Сняв микроскопическую пробу, Пауэлл прижимает большим пальцем лезвие ножа — по-видимому, чтобы не потерять образец.
— Подождите минуту.
И исчезает за дверью.
Клемент моментально прячет золото обратно в рюкзак.
— А еще говорите, будто у меня проблемы с доверием, — ухмыляюсь я.
— После всего, через что нам пришлось пройти ради него, не собираюсь рисковать, пупсик. Вдруг кто зайдет и схватит наш слиточек.
При всей ценности добычи, я очень и очень сомневаюсь, что кому-либо достанет смелости — или глупости — связываться с Клементом. Но, естественно, лучше перебдеть, чем недобдеть.
— Хорошо, согласна.
Мы все ждем, часы на стене отсчитывают минуту за минутой.
Наконец, Пауэлл выходит к нам.
— Похоже, у вас и вправду слиток чистого золота. Мои поздравления!
— Прекрасно. Так вы заинтересованы в покупке или нет? — Клемент по-прежнему сама прагматичность.
Оценщик потирает небритый подбородок, возможно, обдумывая свой первый ход.
— Заинтересован, за разумную цену.
— И какую же вы считаете разумной?
Пауэлл барабанит пальцами по стойке и глубокомысленно таращится на потолок.
— Полагаю, вам нужны наличные? — осведомляется он.
Совершенно верно.
— И никаких договоров?
— Никакой писанины. Мы берем наличные и сваливаем. И больше вы нас не видите и не слышите.
— В таком случае я дам вам пятьдесят тысяч.
Я уже раскрываю рот, чтобы решительно высказаться о подобной наглости, однако каменное выражение лица Клемента демонстрирует, что в моей тираде нет необходимости:
— He-а. Даже не думайте. Мы не идиоты, приятель. Слиток стоит вдвое дороже, даже на черном рынке.
Оценщик кривится, будто жует лимон.
— Могу поднять до шестидесяти.
Клемент просто закидывает рюкзак на плечо и, не удосуживаясь ответом, поворачивается ко мне:
— Пойдем попробуем в другом месте, а?
Я киваю. Пауэлл немедленно понимает, что вот-вот лишится возможности срубить неплохих деньжат на халяву, и вскидывает ладонь.
— Ладно, ладно, — тараторит он. — Девяносто штук, но это окончательное предложение. Больше наличных мне все равно не достать, так что решайте.
Клемент упирается в оценщика взглядом, и на этот раз предугадать ответ по его бесстрастному лицу я не в состоянии.
— Дайте нам минуту.
С этим он направляется к выходу, жестом приглашая меня с собой.
Мы снова оказываемся на тротуаре, и Клемент тут же переходит к делу:
— Хочешь принять его предложение, пупсик?
А меня раздирают противоречия.
С одной стороны, девяносто тысяч фунтов — сумма просто фантастическая, и большинство людей воротить нос от такого свалившегося счастья не будет. Тем не менее в другое мое ухо нашептывает жадный гремлин: спору нет, это куча денег, но вдруг кто-то предложит на десять тысяч больше? А то и на двадцать?
— Хм, даже не знаю. А вы что думаете?
— Девяносто штук решают твою проблему с этим козлом Стерлингом?
— Еще как!
— Вот тебе и ответ. Моя работа заключалась в оказании тебе помощи. И поскольку теперь ты можешь с ним расплатиться, моя задача выполнена.