— Простите, Клемент, но я вам не верю. Не верю, что вы добиваетесь искупления, и не верю, что вы умерли в 1975-м.
Он только пожимает плечами.
Я беру телефон и приступаю к допросу:
— Кто был премьер-министром?
— Гарольд Вильсон, — следует моментальный ответ.
Поисковик подтверждает. Затем мне попадается список событий 1975 года.
— Катастрофа в подземке, погибло сорок три человека. На какой станции?
— Да уж, скверная вышла история. «Моргейт».
— Что за фильм сняла «Монти Пайтон»?
— «Священный Грааль».
— Проводился референдум. По какому вопросу?
— Вроде что-то насчет членства в ЕЭС.
Ни одной ошибки. Вот же сукин сын.
— Ну и чем этот замут с выходом из ЕЭС обернулся? — интересуется Клемент.
— Ой, лучше не спрашивайте.
Я возвращаюсь к списку и задаю следующий вопрос:
— Какую гостиницу в Лондоне взорвала ИРА?
— «Хилтон».
В сердцах швыряю смартфон на стол. Ответы доказывают лишь закоренелость его мании.
Мы сидим молча. Клемент знай себе потягивает чай, словно это обычное субботнее утро. Я же понятия не имею, что сказать.
— Допустим, чисто теоретически, я морочу тебе голову, — заговаривает наконец он. — Но чем ты рискуешь, если позволишь помочь тебе?
Не в бровь, а в глаз, и по существу возразить нечего.
— Пожалуй, ничем.
— Ты думаешь, я могу тебе как-то навредить?
— Нет, не думаю.
Он отставляет чашку и, положив локти на стол, подается вперед.
— Я все понимаю, пупсик. Доверие — это почти как деньги. Его нужно заработать, и только идиоты расшвыриваются им направо и налево.
— И что вы хотите этим сказать?
— Можешь мне не доверять. Просто поверь, что я могу тебе помочь. Неважно, считаешь ли ты мою историю о прошлой жизни брехней или правдой. Я должен тебе помочь, пупсик.
Только сейчас я замечаю, что на нем нет голубых очков. Скрывавшиеся вчера под ними глаза такие же голубые, как и очки. Как там говорится? Глаза — зеркало души? Глаза Клемента отражают помутившийся рассудок, погруженный в бред. Что бы там ни творилось у него в голове, я испытываю лишь сочувствие.
— Ладно, — вздыхаю я. — Буду признательна вам за любую помощь.
— Клёво, — расплывается Клемент в улыбке.
— Есть идеи?
— Думаю, да. Раз уж нельзя просто отметелить этого Стерлинга, единственный вариант — раздобыть деньги. Верно?
Я киваю.
— Следовательно, в течение следующих пяти дней нам необходимо раздобыть двадцать штук. Верно?
Снова киваю, с трудом удерживаясь от того, чтобы не закатить глаза.
— А для этого нам нужно кое-куда съездить.
— И куда же?
— В Лондон. Далеко до него отсюда?
— Поездом минут пятьдесят.
— Значит, договорились. Я готов.
И с этим Клемент достает из кармана очки и надевает их.
— Что? Я не могу просто так сорваться и поехать в Лондон.
— Почему?
— Во-первых, этим утром мне нужно забрать из больницы маму, а во-вторых, кто-то должен заниматься магазином.
— Время уходит, пупсик. Решать только тебе.
— А зачем мне вообще с вами ехать? Один вы не можете?
— He-а. Так не выйдет.
«Опять двадцать пять».
— Объясните.
— Я не смогу защитить тебя, если мы не будем вместе. И если с тобой что-нибудь случится, моя последняя возможность пойдет прахом.
— Хм, а еще говорят, время рыцарства прошло.
У меня такое чувство, будто я заблудилась в лабиринте, все выходы из которого заложены кирпичами. Проблема никуда не денется, если я отвергну бестолковый план Клемента. И, если даже бросить все дела, стоит ли вообще отправляться искать неизвестно чего в Лондоне?
Бестолковый план или никакого плана. Что выбрать?
— А почему именно Лондон?
— Лондон — моя вотчина. Думаю, я знаю, где раздобыть двадцать штук.
— Думаете, значит?
— Не бывает ничего определенного, пупсик. У тебя есть предложения получше?
Я молчу.
— Хорошо. Но я не могу просто все бросить и сесть в поезд. Нужно забрать маму, а раз уж придется закрывать магазин, нужно повесить объявление на витрине.
— Тогда поторопись.
— Может, все-таки позавтракаете сначала?
Клемент снова критически изучает коробку с гранолой.
— He-а. Пожалуй, воздержусь.
Я мчусь наверх и по-быстрому принимаю душ. Припоминая свои прошлые визиты в Лондон, роюсь в шкафу в поисках чего-нибудь практичного и в конце концов останавливаю выбор на эластичных джинсах, сиреневом джемпере и мягкой кожаной куртке. С обувью проще, никаких каблуков. Достаю с нижней полки спортивные тапки и обуваюсь.