— Что такое песто?
— Выбирайте из того, что знаете.
— Тогда тост с ветчиной и чеддером, — ворчит он.
Очередь продвигается, и полная энтузиазма девушка осведомляется о нашем заказе.
— Один тост с ветчиной и чеддером. Один багет с тунцом. Средний американо и… Клемент, что вы будете пить?
— У них есть тизер?
— Нет.
— Значит, чай.
Клемент занимает позицию у выхода, словно вышибала ночного клуба, и мы молча переминаемся с ноги на ногу, пока не выкрикивают наш заказ. Я хватаю поднос и пригоршню пакетиков с сахаром, и вдвоем мы поднимаемся по лестнице к столикам.
Как в большинстве подобных заведений, перед нами море призрачных лиц, уткнувшихся в разнообразные цифровые устройства.
Водружаю поднос на ближайший свободный столик и сажусь. Клемент плюхается напротив и осматривает публику. Наконец, поворачивается ко мне и делится наблюдением:
— Напоминает фильм, что я как-то смотрел в кинотеатре.
— Простите?
— «Ночь живых мертвецов». Не видела?
— Хм, нет, не думаю.
— Только посмотри на них, — кивает он на парня и девушку лет двадцати с небольшим, устроившихся за столиком у дальней стены. У обоих в руках телефоны, безучастные взгляды устремлены на экраны. Заключить, что они пара, можно лишь на том основании, что они сидят за одним столом.
— Добро пожаловать в наше цифровое общество, Клемент.
— У каждого, значит, одна из таких штук?
— Ага.
Клемент качает головой и снимает крышку со стаканчика. Высыпает в него пять пакетиков сахара и делает глоток.
— Слышишь, пупсик?
Я послушно замираю и прислушиваюсь. Как будто ничего неуместного.
— Что слышу?
— Да в том-то и дело, что ни хрена не слышно — все молчат! Во всех кафе, где я бывал, люди сидели и болтали между собой!
— Верно, теперь люди общаются по-другому.
— Что? Ты хочешь сказать, люди больше не разговаривают?
— Вовсе нет, просто общаются по социальным сетям или сообщениями.
— Хм, чем бы ни были эти штуки, живете вы как чертовы зомби.
Я оглядываю зал кофейни. Пожалуй, Клемент в чем-то прав.
Мы присоединяемся ко всеобщему сосредоточенному молчанию, жуя сэндвичи и потягивая неоправданно дорогие напитки. После замечания Клемента отсутствие разговоров невозможно не замечать. Если бы не тихая музыка на заднем фоне да всепроникающий гул вокзала, тишина была бы гнетущей.
И тут тишину нарушает звук протяжной отрыжки.
— Прошу прощения, — басит Клемент.
Под аккомпанемент недовольного цоканья в нашу сторону поворачивается с десяток голов.
— Боже, так они живые, — все так же громогласно замечает Клемент.
Он встает, и все головы немедленно возвращаются на исходные позиции. Похоже, никто не горит желанием напомнить ему о манерах.
Внезапно у меня возникает ощущение, будто на мне не кожаная куртка, а средневековая «бочка позора».
Хватаю сумочку и мчусь к лестнице, стараясь не поднимать голову, чтобы не встречаться с осуждающими взглядами посетителей.
Ноги так и несут меня, пока я не оказываюсь метрах в тридцати от «Старбакса», под прикрытием билетного автомата. Через несколько секунд на выходе из кофейни материализуется фигура Клемента, который направляется прямиком к моему укрытию.
— Пупсик, ты в порядке? В туалет, что ли, нужно?
— Нет, Клемент, не нужно, — огрызаюсь я. — И ваших ужасных манер, и наглых комментариев тоже! О чем, черт побери, вы только думали?
— Да ни о чем я не думал…
— Вот именно! Кто вас только воспитывал! Вы просто мужлан!
— Да расслабься. Я всего лишь пытался разрядить обстановку. Мне показалось, тамошним посетителям это не помешает.
При любых других обстоятельствах я бы уже умчалась в бешенстве прочь. Однако сейчас приходится мужественно противостоять стихии.
— Прежде чем мы отправимся дальше, дайте слово, что будете вести себя прилично. Вот честно, Клемент, вы прямо как десятилетний ребенок! Может, пора повзрослеть?
По завершении моей тирады он так и стоит, уставившись на меня сверху вниз. Знаю я его все-таки не настолько хорошо, чтобы постичь происходящее за этими голубыми глазами. Быть может, прямо сейчас он размышляет, не является ли ад перспективой более привлекательной, нежели мое общество. А может, обдумывает различные способы моего убийства.
Спустя несколько секунд до меня доходит, что бросать вызов этому верзиле не самое мудрое решение, в особенности с учетом достопамятной жестокой расправы, что он учинил над Черным и Синим.