Наверное, в таких случаях сдержанность и вправду лучшая часть отваги. Я уже готова поступиться самолюбием и принести извинения, но тут на лице Клемента появляется улыбка.
— А ты штучка с характером, а?
— Э-э… Иногда.
— И всегда добиваешься своего?
— Что? Да нет же, я вовсе не добиваюсь своего. Я просто…
— Просто любишь, когда пляшут под твою дудку?
— Нет! Это не так! Я не…
— Как скажешь, пупсик, — снова перебивает он. — Мне нужно покурить.
Разговор закончен.
Клемент направляется к ближайшему выходу. Он удаляется метров на десять, прежде чем я двигаюсь следом.
Лестница выходит к заднему фасаду вокзала. Снаружи сущий хаос, с отрадной добавкой в виде удушающих выхлопных газов от тарахтящих на холостом ходу автобусов и ежесекундно шныряющих мимо такси.
Клемент прислоняется к каменной колонне и закуривает сигарету. Взгляд его устремлен вдаль, хотя зрелище кирпичного виадука ничего выдающегося собой не представляет.
Похоже, самое время извиниться.
— Клемент, э-э… простите меня. Я перегнула палку.
— Да не стоит, пупсик. Такая уж ты есть.
— Хм, да, но я не хотела столь категорично выражаться.
— Забудь. Ты не далека от истины.
— Что вы имеете в виду?
— Хорошим манерам меня и вправду не обучали. Пинали, толкали и по-настоящему избивали. Двенадцать лет в сиротском приюте.
«Отлично уладила проблему, Бет. Со всей чуткостью».
— Простите, Клемент. Я не подумала.
— Обычное дело в современном мире, насколько мне видится. Люди или слишком много говорят, не думая, или слишком много думают молча.
Он бросает окурок на асфальт и отталкивается от колонны.
— Просто чтоб ты знала: я предпочитаю, когда болтают поменьше.
И с этим шагает прочь.
18
Я нагоняю Клемента, и мы вместе двигаемся через вокзал к станции подземки. Если я и задела его чувства, оправился он довольно быстро, поскольку сейчас как ни в чем не бывало мурлычет под нос какую-то незнакомую мне мелодию.
Он уже освоился с турникетами, и мы спускаемся по эскалатору к платформе линии Бейкерлоо. Кажется, по ней мы доедем до Камдена, но я смутно представляю себе лондонскую подземку, поэтому мне остается лишь держаться за Клементом, словно бульдозер расчищающим проход через толпу.
С моим ростом поездка в подземке, как правило, оборачивается сущим адом, но на сей раз мой внушительный спутник расчищает дорогу. Увы, ему не избавить меня от другого непременного аспекта — душного горячего воздуха, встречающего в низу эскалатора. Через считаные секунды я уже мечтаю о душе и скрабе.
Тем не менее народу сейчас заметно меньше, нежели в мои обычные визиты в Лондон по будням, и мы относительно беспрепятственно движемся по туннелям на платформу северного направления.
Я следую за Клементом метров двадцать по перрону, мимо группы футбольных фанатов, держащейся за руки парочки, семейки с двумя шумными чадами и многочисленных одиночек. У всех пассажиров такой вид, будто они предпочли бы оказаться в каком-нибудь другом месте.
Свисающее с потолка табло уведомляет, что следующий поезд прибудет через четыре минуты.
Примерно с минуту мы молчим, затем Клемент отращивает меня:
— Я тут подумал, мы могли бы кое-куда заехать перед Камденом. Больше получаса это не займет.
— Куда именно?
— Да совсем недалеко. Это такое место, куда я в детстве наведывался несколько раз в месяц, — мрачно объясняет он. — Наверное, можно назвать его убежищем.
Моя догадка состоит в том, что он подразумевает церковь или, быть может, тихое местечко на берегу Темзы. В любом случае я опасаюсь опять ляпнуть что-нибудь не то и потому ограничиваюсь кивком. Детство у Клемента явно было тяжелым, возможно, ему нужно как-то успокоиться.
Через минуту из туннеля доносится низкий гул, накатывает волна теплого воздуха, мимо мелькают красно-бело-синие вагоны. Наконец, поезд останавливается, и прямо напротив нас раздвигаются красные двери.
Мы пропускаем выходящих пассажиров, и не успеваю я отделиться от стены, как Клемент уже шагает в вагон. Словно послушный ребенок, устремляюсь следом. Странное дело, в вагоне даже обнаруживаются свободные места, и мы усаживаемся рядом, как раз напротив парочки с перрона. Вообще-то, мне очень не по душе сидеть напротив незнакомцев, когда практически невозможно избежать случайной встречи взглядами.
Поезд трогается, и я понимаю, что насчет нечаянного зрительного контакта можно не беспокоиться, поскольку парень и девушка не сводят друг с друга глаз, о чем-то тихонько переговариваясь. Их отношения явно еще на захватывающей ранней стадии.