Несколько секунд Клемент не сводит с женщины оценивающего взгляда. Ни с того ни с сего меня захлестывает волна паники.
— И сколько, дорогуша? — осведомляется он.
— Для тебя, красавчик, всего семьдесят фунтов, — отвечает продавщица с явным лондонским акцентом.
Для человека, объявившего себя безденежным, Клемент обдумывает цену подозрительно долго. Наконец, заговаривает снова:
— Не против, если я спрошу тебя кое о чем?
«О господи!»
Не будет ли неприличным удрать прямо сейчас? Как вариант оставляю на крайний случай.
— Что это за прикид?
— Прикид? — озадаченно переспрашивает женщина.
— Ну да, шарф вот этот, и платье, как у арабки.
Теперь события могут развиваться по одному из двух сценариев.
— Я мусульманка, — отвечает она, к счастью, с улыбкой.
— Понял, пасиб. Насчет куртки подумаю.
Клемент кивает женщине и идет себе дальше, а та спешит уделить внимание новому потенциальному покупателю, перебирающему вешалки в ее ларьке.
Я нагоняю Клемента.
— Ну и что это было?
— Ничего особенного. Просто меня заинтересовали ее шмотки. Я подумал, может, это мода такая.
— Господи, и как вам такое только в голову пришло!
— Пупсик, да ты посмотри по сторонам! В таком тряпье ходит уйма баб! В мои дни такого не было.
Я следую его совету. Он прав. Тем не менее в мультикультурном Лондоне я на подобное даже не обращаю внимания.
— Что ж, вам повезло, что она не оскорбилась.
— Не все чувихи такие зажатые, как ты, пупсик.
Тут уж я резко останавливаюсь и хватаю его за руку.
— И что это значит?
Клемент косится на мою руку, вцепившуюся ему в предплечье. Одного его взгляда поверх синих очков вполне достаточно, чтобы я моментально отпустила его.
— Всего лишь наблюдение, пупсик. Так мы правильно идем к той церкви?
Я напоследок одариваю его хмурым взглядом, затем сверяюсь со смартфоном.
— На следующем перекрестке направо.
И мы молча идем по Бак-стрит.
Наша первая цель — Объединенная реформатская церковь Троицы на углу Бак-стрит и Кентиш-Таун-роуд. Через полминуты она перед нами.
Я, конечно же, не специалист по архитектуре, но кирпичное здание выглядит строго викторианским. Из-за оживленного движения камень и кирпич храма насквозь прокопчены выхлопами. Мечтай я о какой-нибудь старомодной живописной церквушке для заветной свадьбы, эту даже и не рассматривала бы.
Мы переходим улицу и с тротуара напротив рассматриваем церковную крышу.
— Что-то ничего похожего на колокольню.
— Ага. Наверное, современная.
— Тогда вычеркиваем ее из списка?
— Ну да. Что там у нас следующее?
Я сверяюсь с картой.
— Церковь Святого Михаила. Совсем недалеко.
Мы идем по Кентиш-Таун-роуд мимо магазинчиков, которые, вероятно, не могут позволить себе аренду на Камден-Хай-стрит. У некоторых, похоже, дела не лучше, чем у моего «Бакстерс букс».
На перекрестке с Камден-роуд сворачиваем налево, и через несколько сотен метров оказываемся у церкви.
Выглядит она на первый взгляд не слишком многообещающе. Тот же архитектурный стиль и тот же чумазый фасад, что и у церкви Троицы. Еще один претендент на церковь, где мне не хотелось бы венчаться. Колокол тем не менее здесь есть — в нише под козырьком крыши.
— Хм, для такого вряд ли нужен звонарь, — замечает Клемент.
— Пожалуй, вы правы.
— Вот и первый.
— Что первый?
— В первый раз ты считаешь, что я в чем-то прав.
Я пропускаю замечание мимо ушей.
— И все-таки лучше проверить, для верности.
Дверей на главном фасаде нет, мы огибаем здание, и на левом торце обнаруживается парадный вход, увенчанный импозантной каменной аркой.
Думаю, за несколько лет я посетила несколько десятков церквей, и, должна признаться, все они выглядят для меня совершенно одинаково. Церковь Святого Михаила определенно выкроена по тому же лекалу, что и остальные: ряды деревянных скамеек слева и справа, центральный проход ведет к алтарю. В неподвижном воздухе стоит знакомый запах старой бумаги наверное, от десятков Библий и псалтырей в ящичках на спинках скамеек.
Мы медленно идем по каменному полу к алтарю. По сравнению с шумом на улице, здесь, за толстенными стенами, стоит едва ли не гробовая тишина.
— У меня от таких мест прямо мурашки по коже, — шепчет Клемент.
— Звучит смешно, если вспомнить, что вы уже умерли.
Клемент уже открывает рот, чтобы возразить, но из дальнего левого угла зала доносится скрип двери. Затем раздается звук шагов, и из-за колонны появляется фигура.