Вроде в сон провалилась только, как меня за плечо дёргают.
- Давай, девонька, просыпайся, капельницу тебе будем ставить, ребёночка твоего спасать. Открывай глаза, Майя, - приговаривая, сильнее уже трясёт меня медсестра. - Ну вот, проснулась. Умница. Иди аккуратно в туалет. Капельница на три часа.
Возвращаюсь, тётки на меня уже смотрят дОбро, улыбаются дружелюбно.
- Майя, на всякий случай "утку" здесь тебе оставлю. Захочешь в туалет нажми на звонок или соседок попроси, они помогут. Бабушка звонила. Они с сынком твоим Пашкой вечером приедут. Ей разрешили к тебе в палату приходить. Да, врач сказала, чтобы ты без нужды не вставала. Только в туалет.
Вспомнила мой вчерашний приветливый приём, когда рано утром в нашу палату зашла моя коллега Екатерина Уманская - математичка из нашей школы.
Не смотря на то, что мы с Катькой - ровесницы и поступили на работу практически одновременно, в школе общаемся редко и только на уровне "привет-пока". Причин для этого несколько. Мы преподаем разные предметы, я - русский язык и литературу, она - математику и физику. Работаем в разных параллелях и сменах. Встречаемся в раздевалке, учительской, на педсоветах и на хоровой принудиловке.
Как известно, женский коллектив - это серпентарий единомышленников. В учительской практически безо всякого стеснения успевают перемыть кости всем отсутствующим. Причем ротация обсуждающих и обсуждаемых идет строго по кругу. Сейчас ты обмусоливаешь отсутствующих, выйдешь начнут разбирать тебя на атомы.
Однажды во время "окна", проверяя тетради, пытаюсь достучаться до коллег, говорю о нормах приличия и корректности. В ответ получаю...
- Майя, ну чего ты так реагируешь. Мы же не со зла, а просто поговорить. Мы не осуждаем, а обсуждаем…
Услышанное в очередной раз пошатывает мою веру в людей. Для себя решаю, как можно меньше находиться в учительской.
К чему я вдруг вспоминаю об этом? Да, к тому, что Катьку Уманскую коллеги полощут постоянно. Ну не дает она нашим педагогиням спокойно жить.
И я их очень понимаю, как можно оставаться равнодушным к эффектной миниатюрной блондинке с точеной фигуркой, стройными ножками и идеальным личиком. Ни девушка, а картинка из журнала.
Главной "негласной" причиной "стирки и полоскания" Катьки стали её отношения с морским офицером. Точнее с целым капитаном третьего ранга. Дескать, ни фигасе, молодая и такая борзая, только после института, а какого мужика отхватила. Нет, не отхватила, а на себя положила или под него легла. Ну, как-то так.
Удальцовой, конечно же, ничего такого никто не говорит, а вот по мелочевке девку мордуют: слишком яркая помада на губах, наряды не для работы, а для праздников, юбки неприлично узкие, вечные опоздания на уроки, заниженные оценки ученикам, снижение общих показателей класса, резкость в общении с коллегами.
Я мало верю в услышанное, потому как по поводу "зажатых оценок" мне самой постоянно нервы треплет географичка, классуха 5 "А", где я преподаю русский и литру.
Всё эти "забавные" тонкости работы в школе и педколлектива вспоминаются мне при взгляде на Уманскую. Вид у неё скажем прямо очень не очень. Бледная, подглазины синюшные, нос и глаза опухшие. Видно, что она ревела долго и много.
Закрыв за собой дверь, Катька обводит нашу палату растерянным и немного расфокусированным взглядом. Увидев меня, сводит недовольно брови и поджимает губы. Я вижу, что ее от всего коробит.
- Катя, привет! Вот твоя кровать, рядом со мной, - пытаюсь ее поддержать, чтобы хоть как-то нивелировать неприятный для коллеги момент.
Эта зараза вместо того, чтобы сделать приветливое лицо, вздергивает подбородок и проплывает мимо меня с королевским видом, демонстрируя "ноль эмоций-фунт презрения". Я никак на это не реагирую. Просто протягиваю яблоко.
- Погрызи, это успокаивает, - произношу шепотом и улыбаюсь ей.
Яблоко не берет. Кладу его на тумбочку между нами. Обращаю внимание, что у Кати руки ходуном ходят, чтобы скрыть это она постоянно мнет ладони. Я встаю с кровати, иду в коридор, возвращаюсь с горячим сладким чаем. Ставлю кружку рядом с Уманской.
- Мне нельзя ни есть, ни пить, - выдавливает коллега дрожащим голосом.
- Катя, ты что…на…, - я спотыкаюсь на слове "аборт".
- Отстань от меня, - шипит она в ответ и стучит зубами.
- Приляг и укройся одеялом, ты согреешься и тебе станет легче, - не обращая на её выпад внимания, продолжаю я.
- Отвали, святоша Майя! - выплевывает Катька, стаскивает одеяло и заворачивается в него.
Слово "святоша" меня задевает, но вида не подаю, понимаю, как Екатерине сейчас сложно и страшно. Мне очень хочется её поддержать, а ещё больше отговорить от опрометчивого шага. Полежав некоторое время, встаю с кровати, выхожу из палаты. Возвращаюсь, ложусь на кровать в ожидании завтрака и капельницы.