Эйдос нахмурился, вошел в отпертую дверь, заслонил меня собой от Парисы и мягко коснулся моей руки, звеня цепями. Тепло разлилось по всему телу от его нежных прикосновений. Мне тоже хотелось дотронуться до него, но новые увесистые кандалы на запястьях не позволили мне этого. Я опустила руки под их тяжестью и гордо вздернула подбородок. Эйдос все так же нежно взял меня за локоть и вывел из камеры.
— Веди ее в комнату пыток.
Принцесса шла впереди нас и ни разу не обернулась. Я многозначительно посмотрела на бывшего принца. Он в ответ мягко изогнул губы и тихо прошептал мне на ухо:
— Не бойся.
— Не треплись, если не хочешь остаться без еды снова, — пригрозила Париса.
Эйдос послушно замолчал, что ранило меня в самое сердце. Я не могла это терпеть. Из меня вырвался резкий выдох, полный ненависти. Принцесса заметила его и довольно усмехнулась.
Меня привели в комнату пыток. Она осталась в том же виде, в котором была при экскурсии Руфуса. Аккуратными рядами простирались средства пыток, несколько цепей свисали с беленного потолка, несколько столов с оковами и одно странное приспособление, похожее на шкаф. Мне даже не хотелось знать, для чего этот шкаф был нужен и искренне надеялась, что сегодняшние пытки не начнутся с него.
— Ну что, не особо неприятно, когда на тебя клевещут? — Ядовито прошипела Париса.
Я не совсем поняла, к чему она это сказала.
— Что Вы имеете в виду, принцесса?
— Ох, уже на «Вы»? Отлично. Вспомни, что ты сказала о моих платьях.
Я почувствовала, как мои глаза полезли на лоб.
Она меня подставила из-за того, что я отказалась от ее платья? Серьезно? У нее проблемы с головой?
— Вспомнила? Ты сказала моему брату, что у меня плохой вкус. Но он у меня отличный! Помимо этого ты хотела отнять мою игрушку и даже подговорила Руфуса на разговор со мной, — глаза принцессы сощурились и презрительно наблюдали за мной.
— Принцесса, ты совсем сошла с ума? Ты убила ни в чем не повинную девушку и приговорила меня к смертной казни, чтоб отомстить за мои слова о твоих платьях? Или за нашу с Эйдосом любовь? — Я произнесла эти слова даже не подумав. Однако, они были искренними. Они шли из самого сердца. Для меня стали ужасной дикостью слова принцессы о платьях, словно они были дороже жизни Рии. Той милой и искренней Рии, что собирала меня на все мероприятия и в обычные дни.
И, да, я действительно, любила Эйдоса. Как бы не хотела избавится от этих чувств, одно его присутствие вдыхает в меня жизнь. Даже сейчас, когда принцесса была шокирована моим ответом, а руки Эйдоса крепче сжали мои запястья в страхе за мою жизнь, мою душу грело одно осознание того, что бывший принц стоит позади, сытый и выспавшийся.
— Да, и что ты мне сделаешь? Хорошо, что у нас есть целых десять лет, чтоб испытать каждое средство пыток. Я прикуплю новых, когда эти кончатся, чтоб тебе не надоело. Сегодня начнём с металлической дубины.
Я знала, что все увечья затянутся, но боль все равно будет ужасной. Живот скрутило от грядущей боли. Все мыли были лишь о словах Руфуса. Он обещал спасти меня.
— Четыре удара по ногам, три по спине, два по животу, четыре по рукам и один по ее грязным губам.
Голова закружилась. Я уже перестала желать этих пыток, предпочтя мирное сидение в клетке. Я и не думала, что наказания принцессы будут настолько жестокими. Она же выбьет мне зубы, если не снесет челюсть. Все кости будут переломаны.
— Не считаешь ли ты это слишком жестоким наказанием? — Раздался за моей спиной голос. Но он принадлежал не Эйдосу. Это был голос Руфуса. — Она не отступница и не серийная убийца. Ее впереди ждёт казнь. Точнее, уже не ждёт, сестра. Она ждёт тебя.
Я повернула голову и увидела короля Андоса, разочарованно глядящего на свою дочь.
— Ты соврала мне? Нет, даже не в этом вопрос. Ты убила Кафари из-за слов Астери о твоих нарядах? — Бледное лицо короля покраснело. Он обернул свой взгляд на меня. — Астери, прости. Я возмещу моральный ущерб, но сейчас хочу разобраться с дочерью. Эйдос, Руфус, спасибо вам, что открыли мне глаза. Я пересмотрю приказ своей жены и внесу правки.
Испуганный взгляд принцессы обернулся ко мне, к брату, а потом к Эйдосу в поисках поддержки. Конечно же, она ее не дождалась ни от одного из нас. Король освободил меня от оков, лично взял Парису под локоть и увел в неизвестном направлении. Мои запястья ныли от тяжести снятого металла, но боль оказалась приятной. Радость и умиротворение смешались внутри, даря чувство легкости. Я была спасена.