Азит сидел под дверью спальни королевы и никого не пропускал. Никто и не стремился войти в опочивальню, помня, с каким лицом туда вошел король. В его глазах стояли слёзы. Верный пес знал, что делает государь. Вот уж сколько ночей после похорон Раники, Садар отправлялся в её спальню и не выходил оттуда до утра. Скорчившись на постели, он плакал, захлёбываясь слезами, выл, словно раненный волк, беспрестанно повторяя имя королевы. Разящий понимал, что государя таким видеть не должны. А потом снова будет утро, король выйдет из спальни, и лишь опухшие глаза на посеревшем осунувшемся лице выдадут, что он опять не спал. Если бы мог, то казнил бы Лаину собственноручно. Конечно же, она созналась. И не такие сознавались, оказавшись в казематах под дворцом. Рассказала, как долго вынашивала план, ждала момента. Все эти годы, проведенные в Сидериме, она горела желанием мести за то, что её отправили заложницей вместе с принцессой. Но именно принцесса первой произнесла: "Казнить". Не смогла простить, понять не захотела, как можно желать смерти тем, кто был так добр. Эльгия едва не отреклась от императорской семьи, подозревая, что покушения спланировал дед-император. Садар её остановил.
— Не торопись, девочка. Она не врёт, твой дед тут не причем.
Король полностью ушел в работу. По случаю траура отменили все приемы — Садар никого не хотел видеть. Даже послов Рагарда, прибывших с заверениями в непричастности императора к случившемуся, не принял, оставив это Ларминизу. Жрец только головой качал, не зная, как помочь монарху. Загонит же себя, совсем осунулся, постарел, словно ему лет на десять больше, чем на самом деле. Однако с северным посольством прибыли и иные вести: варвары вторглись в империю, прорвав кордон Разящих. Многотысячная орда столкнулась в предгорьях с армией Рагарда, увязнув в затяжной схватке. Рагардцы успели подготовиться, прислушавшись к разведке. По всей границе гор на перевалах шли бои. Разящие сдерживали напор, но всё же войску варваров удалось преодолеть заслон на одном из перевалов, и они полноводной рекой хлынули в земли Таридата.
— Нас это не касается, моя страна устала воевать, — ответил Садар жрецу, когда тот пришел с новостями.
— Считаешь, Рагарду удастся справиться с ордой? — поинтересовался Ларминиз, подсовывая тарелку с обедом. Жрец превратился в няньку, воюющую с капризным ребенком. Король отказывался есть, ссылаясь на занятость, отмахивался, мол, потом.
— Они и раньше сдерживали их. Разве сейчас хоть что-то изменилось? Или Рагард прислал просить о помощи? — король поднял взгляд от бумаг. В глазах застыло равнодушие.
— Кажется, раньше варвары не приходили такой ордой, а сдерживать их малые отряды не представляло сложности, — жрец не знал, как расшевелить государя, но очень к этому стремился.
— Я не полезу в эту бойню сам. Попросят помощи — подумаю, — Садар вернулся к разбору писем.
— Есть еще Командор, — использовал последнее оружие Верховный, напоминая, с каким уговором собственно он стал жрецом Сидерима.
— Если Его Святейшество изволит, я пойду. Но не раньше. Иди уже, тебе наверняка есть чем заняться, — в голосе короля сквозило раздражение.
— Ну, хоть что-то, — вздохнул Ларминиз, мысленно радуясь хоть такой реакции. Надо же как-то возвращать этого мертвеца к жизни. Пускай хоть разозлится.
К Белым Неделям неожиданно приехала Даналия. Княгиня заметно постарела за эти годы, но выглядела так же гордо и невозмутимо, что многие испытывали желание почтительно поклониться, завидев сухую, как щепка, выпрямленную женщину. Осанка у Даналии всё так же оставалась королевской, да и взгляд не уступал. Даже посуровел еще больше, словно годы закалили женщину, выковав из стали. Так и следовала она по коридорам сидеримского дворца, взглядом сметая всех со своего пути. Перед ней расступались не менее почтительно, чем перед Наставником или королем. Попасть в немилость к госпоже Нешуа никто не хотел.
— Так и будешь сидеть и киснуть? — Даналия ворвалась в кабинет Садара без стука, самостоятельно распахнув створки дверей.
— Ваше Величество… — язвительно подчеркнул король, напоминая, что она забыла присовокупить титул.
— Так вот, Ваше Величество, долго собрался так сидеть?! — в голосе княгини оказалось не меньше яда. — Или считаешь, что буду трепетать перед тобой? Мне всё равно, сошли, казни, я уж пожила, могу и на покой. Но тебе не позволю хоронить себя заживо!
Незаметно, с каждым словом, произносимым Даналией, воздух в кабинете накалялся, начинал потрескивать разрядами молний. С Садаром так никто не говорил. В какой-то момент их взгляды встретились, скрестились… король уж был готов вспылить, поставить подданную на место, но… сорвался с места, вцепился в плечи княгине, и разразился глухими рыданиями на её груди.
— Вот так-то лучше. Поплачь, мальчик. Нельзя держать в себе, нельзя прятаться по углам. Считаешь, я не знаю, как ты ночуешь? — старая женщина гладила короля по волосам, успокаивая, как ребенка.
Сидерим, год 2590
Приказы разлетались с невозможной скоростью. Садар созывал большой совет, которого не было со времени суда над Лаиной. Король ожил, немного просветлел лицом. Похоже, наконец-то выспался и вошел в нормальный режим. Ларминиз всё так же носился за ним нянькой, но аппетит вернулся к государю, хотя по-прежнему предпочитал сначала думать о делах, а уж потом о теле. Но так было и прежде, до смерти Раники.
— Ох, слава Тариду, вернулся государь, — с облегчением произнес жрец, покидая кабинет Садара.
— Иногда стоит помнить, что он тоже человек, — произнесла Даналия, столкнувшись с Ларминизом в дверях.
Княгиня не торопилась вернуться в Смирнис, упрямо настаивая на своем участии в совете. Её напору оказалось невозможно противостоять. Садар сдался, согласившись первым делом рассмотреть вопрос о вторжении варваров в Рагард. По последним сводкам у северных границ империи не прекращались ожесточенные бои. И все же постепенно, неся потери, имперцы отступали, пятились к столице. И это уже должно было тревожить Сидерим, чья провинция стояла первой на пути орды.
Совет был в самом разгаре. Даналия настаивала на выдвижении войск в помощь Рагарду, ей противостояли новые князья, засевшие в степях. Они считали, что пока враг далеко, война не должна касаться Сидерима, не находили нужным отправлять солдат на бой, пока в том нет более серьезной причины. Садар отмалчивался, не встревая в перепалку, не вынося своего решения, которое никто не в состоянии оспорить. Однако взор его был заинтересован, он слушал всех внимательно, что-то записывал, обдумывал варианты решения вопроса, прислушиваясь одновременно ко всем. Совет был прерван внезапным появлением посла-жреца. Красного. Он приблизился к королю, не обращая внимания на осуждающие взгляды советников. По их мнению даже послы обязаны соблюдать установленный церемониал. Однако этому, похоже, было не до церемоний.
— А вот и ответ, — произнес король, пробежав взглядом строки.
— И каков он? — первой опомнилась княгиня.
— Командор ждет помощи. Я обещал. Трубите сбор.
Глава тридцать шестая
— Но почему ты не берешь меня с собой?
— Будущий государь обязан в первую очередь уметь править страной и лишь потом махать мечом в защиту оной. Вот и поучишься в моё отсутствие, а Ларминиз тебе поможет.
— Отец, но разве не важней сейчас стать на защиту королевства?
— Важней защитить его изнутри, в этом твоя задача, принц Эрдар.
Вести с севера настораживали уже не только короля. Варвары приблизились к столице северной империи, начав осаду. Садар забеспокоился, что не успеет вовремя, корил себя за наивность и бездеятельность, за то, что не придал значения вторжению. За всё время правления королевством государь впервые винил себя в значительном просчете. Приди он раньше на подмогу к северянам, и враг был бы отброшен. Только Рагард молчал, не смея просить того, на чью жизнь покушалась подданная императора, от чьей руки погибла королева. Ратимирк понимал, насколько зол Садар, и не решался его тревожить. Видимо, зря, раз орды варваров засели под столицей, невзирая на снега. Похоже, не пугали их морозы и метели, эти не станут ждать весны, чтобы перейти в наступление. Это понимали и император, и король, запоздало ругая себя за недальновидность и нежелание пойти на компромисс, подписав договор альянса. Садару оставалось торопиться, пока враг не взял столицу и не ринулся к южным границам, Ратимирк же уповал на то, что выдержит осаду. Однако надежда императора истончалась с каждым днем всё сильнее.