Иван улыбнулся.
- Тогда через год в день победы. И каждый год, пока не встретимся. Договорились?
- Да, - и Лида поцеловала Ваню. – Береги себя.
Тогда я видела Ваню в последний раз. Приехав в Куйбышев, я сообщила свои данные и написала рапорт командованию, чтобы меня отправили обратно в мою часть. Не смотри на меня так, - Лидия Михайловна улыбнулась на удивленный взгляд Сашки. – Я же Ваньке не обещала, что в тылу буду сидеть. Обычная жизнь была для меня невыносима. Неизвестность убивала. Поэтому я опять отправилась на фронт.
В июле 44 меня ранило. Снаряд разорвало в пяти метрах от меня. Два осколка достали из бедра, а одним мне перебило руку. О возвращении на фронт речи быть не могло. Правая рука вообще не слушалась. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, пальцы плохо сгибаются. – Лидия Михайловна, как будто оправдываясь, положила на стол руку ладонью вверх и сжала пальцы. Указательный и средний пальцы лишь немного согнулись. – Ну как стрелять? Раны долго не затягивались. Я чувствовала себя неплохо, но врачи боялись осложнений, и меня не выписывали. От скуки и бездействия я страдала больше, чем от ран. И тогда я вспомнила о своей так и не полученной профессии, организовав маленький военно-госпитальный театр. Я и еще несколько сестер давали концерты раненым. Ставили сценки. Наш «кадровый» состав постоянно менялся, потому что участвовали либо легко раненые, либо выздоравливающие, на репетиции отводилось всего 1-2 вечера. Но выступления наши проходили на ура. И тогда я поняла, что действительно хочу стать артисткой. Вот только кончится война, - Лидия Михайловна еще раз взглянула на фотографию и продолжила. – И вот в один из дней я пела Ванькину песню:
Присядем рядом мы к костру
Поднимем кружки стоя
За тех, кто преданно ждет нас в тылу
За тех, кто не вернулся из боя.
После концерта Аня Ерохина, молоденькая медсестричка, подошла ко мне и сказала, что меня зовет один из тяжелораненых.
Лида удивленно приподняла брови.
- А кто он? – спросила она.
Анечка всплеснула руками и, захлебываясь от восторга, затараторила:
- Ой, Лидочка, это летчик. Настоящий герой. Он сбил три немецких самолета, пока не загорелся мотор. И тогда он пошел на таран. Представляешь? Самолет в огне, и уже в кабине нечем дышать, а он твердыми руками направляет свою машину на немецкую колонну, и враг повержен! – Аня в восхищении взмахнула рукой и погрустнела. – Слава Богу, он выжил, но сильно обгорел. И лицо сильно пострадало. Вернее, глаза. Наш Алексей Федорович боялся, что видеть не будет, но после операции надежды стало больше и тьфу-тьфу, - Ольга постучала по деревянному косяку, - видеть будет. Дня через три повязку снимут. А окна из палаты выходят в госпитальный дворик. Я в палату зашла, чтоб ему капельницу поменять, а тут ты петь начала, так он аж дернулся. Сжал мою руку и попросил привести исполнителя. Вот я и выполняю просьбу.
Девушки вошли в палату. Тут лежали тяжелораненые бойцы с оторванными руками, ногами, те, кому сильно досталось на поле боя. Но тем не менее они старались не терять оптимизма. Девушек они встретили с воодушевлением.
- О, Анечка, у нас новая медсестричка? Симпатичная какая, – встрепенулся одноногий мужчина, стоявший на костылях рядом с кроватью. – А что ж она хромает так?
Лида смутилась.
- Тарас Маркович, не медсестра она. Между прочим, тоже воевала, ее осколком ранило.
Мужчина на миг погрустнел.
- Выздоравливай, девочка.
Лида кивнула и улыбнулась.
- И Вам того же.
А Тарас Маркович в след произнес:
- А жаль, что ты не медсестра. С такой медсестричкой я бы быстрее поправился.
Лида обернулась и улыбнулась. Мужчина задорно подмигнул ей.
Аня, проходя мимо раненых, никого не оставляла без внимания. Кому одеяло поправит, кому улыбнется, с кем перекинется парой слов. Наконец, она подвела Лиду к койке, на которой лежал мужчина с забинтованными головой и левой рукой. Его сосед по койке что-то оживленно рассказывал, но когда девушки подошли, замолчал. Ольга наклонилась к летчику:
- Вот, Василий Иванович, привела.
- Подойдите ближе, - попросил он хриплым голосом.
Лида подошла.
- Вы не могли бы сказать, откуда Вы знаете ту песню, что пели недавно?
- Это песня моего друга, - каким-то чужим голосом проговорила Лида.
- Вы знаете Ивана? – летчик дернулся и попытался встать.
Анечка моментально подлетела к нему: