– Скажи, Коля, ты меня вообще любишь или нет?
Этот вопрос ребром застал меня, что называется, врасплох, словно меня неожиданно, исподтишка ударили под рёбра.
Что я должен сказать? Правду? «Нет, не люблю!» Или – «люблю, но не до конца». А как это? Трудно выразить суть. А почему? Да потому что я потерял семью год назад в своём времени, и рана ещё не зажила!
Потому что у меня была жена, даже чем-то похожая на тебя, Мила, чёрт возьми! Да и познакомился я с ней тоже в Советском Союзе, только это случилось пять лет назад. Ведь пять лет назад впервые открылся канал в пещерах, который через несколько месяцев благополучно закрылся.
Тогда я так же вот жил эти несколько месяцев у советской девушки, и любил я её по-настоящему, и притащил затем в своё время. Она родила мне дочь. А потом, едва девочка подросла – они обе погибли в аварии, погибли в такси по дороге ко мне, а водитель остался жив. Не хочется об этом даже вспоминать!
Время отомстило мне за то, что я попытался его обмануть. И теперь мне больно. Теперь я не хочу повторить ошибку. Но я всё равно испытываю к тебе самые светлые чувства, какие только могут быть у раненой птицы! Я почти люблю, да-да, так бывает!
Это я должен сказать?! Нет, конечно, со стороны – полный бред! Но и сообщить, что я не люблю, по крайней мере, не люблю так, как понимаешь ты, Мила, – сообщить об этом вообще верх жестокости! Так что уж лучше единственно верное.
– Ну что ты! Конечно, я люблю тебя! – быстро проговорил я и с нежной силой притянул Милу к себе.
Девушка с глубоким вздохом прижалась к моей груди и свернула голову набок. Она прижалась ухом к моему сердцу, словно решила разобрать его стук и что-то попытаться понять. Изящные тонкие пальчики Милы выписали около моего пупка какой-то замысловатый иероглиф. Я торжественно промолчал.
– Хотелось бы верить, – проговорила она вполголоса.
– Верь мне! – Я оторвал голову от подушки и поцеловал Милу в чистый лоб, точно маленькую дочку. – А иначе зачем я здесь? Ведь я с тобой. Здесь и сейчас, и завтра, и послезавтра. Для меня нет никого дороже. Правда. Я совсем погибал от тоски, от одиночества, от душевных ран… Но ты спасла меня. Ты вдохнула в меня частичку жизни, и я понял, что снова могу чувствовать, ощущать, искать, ждать!
Мила приподняла голову и удивлённо уставилась на меня.
– Боже мой, ты серьёзно так думаешь?
– Ну конечно, разве может быть иначе?
И после мы вновь и вновь ласкали друг друга. Мы растворялись друг в друге до конца. И этот странный мир за окном, мир на закате великой советской империи, с его наивными «прожекторами перестройки» и шапочками-петушками, с его дефицитами и маньяками, – этот мир отступал куда-то прочь, и было только прикосновение к вечности, к единоличной божественной природе, к высшим силам.
Жаль, что эти мгновения – да и любые мгновения – лишь мизерная капля не то что в вечность, а и во всю нашу жизнь!
6) СССР, октябрь, 1988 год, ловля маньяка
Итак, на четвёртый день моих дежурств около сельскохозяйственного института, как уже упоминалось, мне встретился человек с приметами, которые я изначально приписал маньяку. Более того, этот тип оказался за рулём автомобиля ВАЗ 2103 и один раз козырнул сигаретой «Кэмел».
Собственно, поначалу я обнаружил подозреваемого с помощью камеры слежения. Сей электронный глазок на аккумуляторе, прихваченный мной из будущего, я установил в незаметном месте – просто примотал изолентой на ветку ближайшего к главному входу тополя.
Ведь приступив к этим моим дежурствам, я сразу смекнул, что не в силах отслеживать обстановку неотрывно, что так или иначе мне придётся отлучаться. Именно в таких случаях камера и должна, как я решил, стать моим лучшим другом.
Когда появлялась необходимость покинуть свой пост, я незаметно её включал. И тогда картинка писалась на маленькую карту памяти в 16 гигабайт. Периодически крутясь около тополя, я её подчищал. Кроме того, на моём смартфоне с некоторых пор водилась программа, с помощью которой я при желании легко просматривал текущее видео с камеры через блютуз.
И вот после двух часов дня, на удивление солнечного и тёплого, я не выдержал сосания в желудке и отлучился на обед – в столовую института – и взял на раздаче соблазнительную котлетку по-киевски, а также горошницу и компот. Насыщение пришло довольно быстро, и мне захотелось посидеть в тихом и укромном месте, в тепле.
Послонявшись по институту, я совершенно случайно забрёл в просторную аудиторию без людей, но с одним солнечным зайчиком. Очевидно, лекция здесь только что закончилась, а новая не планировалась. Я забрался на задние ряды и, вспомнив студенческие годы, вальяжно развалился за партой. Избавившись, таким образом, от лишних глаз, я преспокойно достал смартфон и поймал картинку с камеры. Благо, дерево с моим рукотворным гнездом оказалось как раз за окном.