– Ну, не совсем. Каждый раз труп волокли из машины, а затем бросали в какой-нибудь овраг и присыпали сухими листьями или даже мёрзлой землёй.
– Так-так, но ведь должны были в лесу оставаться следы от колёс, – логично предположил я. – Неужели по ним не вышли на след маньяка?
– Да в том-то и дело, что машины-то были разные, то «Волга», то «Москвич». Сейчас следователи отрабатывают все угоны автомобилей за последнее время.
– Хм, очень странно… Ну ладно. А на трупах, на этих девушках, нашли какие-нибудь улики?
Люда помотала головой:
– Ничегошеньки! Ни волоска, ни ниточки, ни пуговицы, ни отпечатков. И даже… (Тут Людмила наклонилась ко мне и продолжила фразу уже шёпотом, как бы стесняясь посторонних ушей.) И даже следов спермы не обнаружили, хотя факт насилия на лицо!
– Хм, странно, – сказал я вслух, поглядев в её вновь округлившиеся зелёные глаза. – Какой-то хитроумный маньяк у нас объявился! Судя по всему, он использует средства контрацепции.
Людмила закивала. Но тут началась первая серия «Рабыни Изауры», и наш разговор о маньяке прервался. Моя спутница с упоением погрузилась в просмотр чуда из чудес – пионерной для СССР мыльной оперы.
«Эх, если б ты знала, Люда-Людочка, как достали нас эти сериалы тридцать лет спустя!» – подумал я между делом.
Впрочем, и сам я посмотрел первую серию «Рабыни Изауры» с немалым интересом, вспомнил прошлое, да так, что навалилась ностальгия.
Один раз даже, отвлёкшись от происходящего на экране, я мыслями унёсся в начало девяностых годов. А вспомнилось почему-то следующее: такой вот громоздкий ламповый «Электрон» стоял тогда и у меня дома.
И там, у него внутри, какая-то центровая лампа плохо контачила со своей посадочной платой. Она то и дело отходила от контактов, отчего изображение на экране пропадало. Когда же я её вправлял рукой (при снятой крышке), изображение налаживалось. А находился телевизор в маминой комнате.
Как-то в 1995 году мама уехала в командировку. Мне уже стукнуло 18 лет. Я позвал в гости друга, симпатичного рослого парня, успешного среди слабого пола. Он внаглую привёл с собой подругу. Мы выпили втроём, потом я ушёл спать к себе, а они – в мамину комнату. Телевизор остался работать.
И вот у этого лампового чуда под названием «Электрон» в очередной раз отпрянула от родного гнезда подлая лампа. Изображение пропало, а звук остался. Я заметил неполадку в щелку приоткрытой двери. По привычке, но спьяну, я вошёл в мамину комнату, дабы вправить лампу на место (снятая задняя крышка телевизора давно прописалась на полу).
А может, мною овладело любопытство? Уже не помню. То, что я увидел мельком – до сих пор в тайной картотеке моего мозга. Диван, успешный друг под одеялом, активно двигающийся и пыхтящий над своей дамой.
Всё это промелькнуло у меня в голове, пока заканчивалась первая серия «Рабыни Изауры».
А ночью, лёжа в постели, мы с Людмилой снова заговорили про маньяка.
– Не пойму я, – сказала Люда, положив голову мне на грудь, – и откуда только такие подонки берутся?
– Ты о чём? – удивился я, забыв наш недавний разговор.
– Ну, о маньяке этом. Ведь вот рос человек, воспитывался в какой-то семье, в школе ему про Ленина рассказывали, про идеалы социализма, а потом он вырос и вдруг начал убивать. Отчего так?
Мила оторвала голову от моей груди и уставилась на меня. Лунный свет упал ей на взволнованное, такое же округлое, как луна, личико. И в этом тусклом лучике, в ночном полумраке комнаты мне почудилась невероятная глубина зелени больших женских глаз.
– Не знаю. – Я повёл плечом. – Наверно, что-то перемкнуло в голове. А ещё, быть может, какое-то событие в детстве повлияло. Ну и наследственность. Вдруг у него родители – алкоголики.
– Да, таких тоже хватает, – согласилась Мила.
– Слушай, – оживился я, – а что за девушки-то погибли? Кто они? Тебе не рассказывали коллеги?
– Ну почему, рассказывали. – Люда немного отстранилась от меня и легла на спину, уставилась в потолок. – Первая жертва была студенткой второго курса лечебного факультета мединститута. В последний раз её видели одну, в момент, когда она вышла из парадного входа главного корпуса. А дальше – всё, следы теряются! В общежитии, – она неместная, – её хватились не сразу, только на второй день. Следующая девушка – студентка университета, училась на переводчика. Пропала вечером, возвращаясь из библиотеки учебного заведения. Тоже никто ничего не видел.
Люда сделала паузу, тяжело вздохнула. Я повернулся к ней и лёг набок, пристроил свою ладонь под голову. Мила продолжила, глядя в потолок: