Брок таял в их руках, как льдинка на местном солнце, прикусывал ладонь, чтобы не стонать в голос. Рот Баки, то, что он им вытворял, было за гранью возможного.
Эта пантомима заводила Баки похлеще их бурных постельных игрищ, когда они могли стонать в голос, рычать, кричать от наслаждения.
Он заглотил весь член Брока до самого паха, завибрировав горлом. Как же он любил Брока, любил доставлять ему удовольствие, но сейчас он чувствовал, что удовольствие почти мучительное, потому что запретное в стенах этого дома.
Стив опустился на колени сзади и, раздвинув упругие ягодицы, лизнул сжатое кольцо мышц. Подул и снова лизнул. Ему тоже нравилось слышать, чувствовать, как Брок сдерживается изо всех сил, только бы не выдать их с головой. Они и так уже были слишком долго в одном помещении, но хотелось еще дольше. Хотелось завалить Брока на кровать и не выпускать оттуда пару дней за то, что не говорил им, за то, что скрывал частичку себя.
Баки ни о чем не думал, он был просто счастлив касаться Брока, дарить ему удовольствие, мучительно сладкое.
Брок не продержался долго. Он выгнулся, трепеща, в их любящих, ласкающих руках, и кончил, больно прикусив большой палец, чтобы не закричать.
Баки, сглотнув, прижался небритой щекой к бедру Брока, обняв его за ноги, позволяя проникнуться моментом и немного отойти от удовольствия, а потом резко поднялся и натянул на него трусы и комбинезон.
— Вот и все, а ты боялся, — улыбнулся он, потянувшись за поцелуем. Стив тоже поднялся, нежно коснувшись губами виска.
— Я? — возмутился Брок, разглядывая след зубов на ладони. — Боялся? Барнс, да ты обнаглел! Идем, нас ждут, слышите, тетя Аугуста зовет?
— Слышу, слышу, — проворчал Баки. — Только, можно мы сядем вместе все? Чтобы ты или я могли переводить Стиву происходящее?
— Да, так можно? — спросил Стив.
Он не хотел выглядеть идиотом, но не понимая ни слова, кроме “здравствуйте” и “пожалуйста” и “любовь”, сложно было не почувствовать себя таковым.
— Конечно, сядем, — Брок ухватил их за шеи и поволок вниз, во двор.
========== 5 ==========
Пока все рассаживались за большим столом в патио, Баки и Стив, не без помощи первого, успели перезнакомиться со всем многочисленным семейством.
Стол ломился от еды. Было все, что только можно себе представить: свежайший хлеб, только испеченный, печеные на гриле и жареные овощи, мясо, сыры и целая палитра напитков, тоже исключительно домашних.
Усевшись за стол, Баки почувствовал ностальгию по давно ушедшему и, казалось, забытому прошлому, когда вся семья Барнсов собиралась за большим столом, приезжала с мужем и ребенком Ребекка, и они все сидели, ели и разговаривали. Делились давними смешными историями, обсуждали насущные проблемы, а потом мужчины, оставив дам, отправлялись курить и говорить о серьезном.
Стало непонятно, светло и одновременно очень горько, а глаза защипало, и он сжал ладонь Стива под столом, чтобы хоть немного успокоиться.
Стив посмотрел на Баки и все понял, улыбнулся ему ободряюще, тихо, едва слышно шепнув:
— Все хорошо, Баки, — и тот просто кивнул, сглатывая внезапно вставший в горле ком.
— А как вы подружились? — спросила Аурика, влюбленно глядя на Баки. — Дядя Брок никогда не говорит, где он работает.
— Потому что в этом нет ничего интересного, малышка, — улыбнулся ей Брок, которого морозом по хребту продрало в теплый вечер.
— Нет, правда, — поддержала дочь Андреа. — Мы никогда и не знали.
— Мы работаем в элитной охранной организации, — почти не соврал Баки, но и не рассказал ничего обличающего. — На самом деле, работа очень скучная: сиди себе на посту и газету читай.
Брок перевел Стиву, не успев сглотнуть.
— И правда скучно… — протянула Аурика. — А я буду ветеринаром, вот!
— Ветеринаром — это здорово, — сказал Баки, хотя между ветеринарами и врачами большой разницы не делал, не любя ни тех, ни других. Приходилось ему обращаться за штопкой к ветеринару в бытность свою Зимним. — Будешь зверушек лечить?
— Буду! — энергично кивнула Аурика. — Я уже сейчас помогаю принимать мартовский окот. У меня рука маленькая, как раз подходит, — она показала исцарапанную ладошку с обломанными ногтями.
— А я буду агрономом, — улыбнулся Антонио. — У нас такие поля! Буду рассчитывать удобрения и все такое. Дядя Брок, а ты Стиву и Баки начальник, да?
— Да какое там, — махнув рукой, рассмеялся Баки. — Это Стив у нас большой начальник, а мы с Броком так, на подхвате.
Услышав перевод слов Баки, Стив смутился, заалел щеками и кивнул, не зная, что сказать. По сути, Баки был прав, но то было только на работе. Дома ими верховодил Баки, иногда строя такую несчастную мину и хлопая ресницами так, что отказать ему было просто невозможно. Баки был тот еще манипулятор, но не любить его было просто невозможно. Да и манипуляции у него были не холодные и взвешенные, как у Фьюри или Романовой, а совершенно наивно-детские. Правда, насколько Стив помнил, в детстве Баки таким не был.
— А что, — спросил Карло, — правда, что в Америке нет настоящей граппы?
— У нас нет настоящей граппы, абсента, кальвадоса, да много чего нет, — пожалился Баки, хотя не пил ни того, ни другого, ни третьего. А про то, что они со Стивом не пьянеют, вообще промолчал, уж больно ему хотелось попробовать домашней выпивки. — Зато я пробовал настоящий русский самогон, — похвалился он. — Попал я по работе в российскую глубинку, я тогда работал охранником всяких разных личностей, и вот в деревне предложили мне попробовать чистого, как слеза младенца, варева. Ух и забористая штука, надо сказать.
На самом деле Баки вывалился в какую-то деревню, будучи Зимним, и ему требовалась медицинская помощь, но кроме ржавой иглы, суровой нитки и того самого самогона в доме ничего не было. Но об этом он рассказывать не собирался.
Стив, услышав от Брока перевод, кивнул и с помощью Баки сказал, что он вообще никогда граппы не пробовал, ни настоящей, ни поддельной.
Им тут же налили по целому стакану прозрачной, как слеза, пахнущей мускатным виноградом граппы и заверили, что лучшей граппы нет на всей Сицилии.
Брок согласился: он пробовал граппу в разных местах, и у тети Аугусты она была самой лучшей. Что его суперы напьются, он не беспокоился.
И как же он оказался неправ!
По старой привычке, которая, как оказалось, никуда не делась, оба суперсолдата опрокинули в себя по стакану отменной домашней граппы и… поплыли.
Это было невероятно, но Баки почувствовал, как в голове зашумело, и переглянулся со Стивом, который посмотрел на него совершенно недоуменно.
— Отличная граппа, — похвалил Баки, поставив на стол стакан, а Стив молча кивнул.
Он не напивался давно, очень давно, как и Баки. И сейчас, ощущая, как в голове шумит, язык развязывается, а ноги сами готовы идти в пляс, очень порадовался, что не сможет сказать ничего лишнего, потому что английский тут был не в ходу.
— Брок, — тихо сказал Стив, — похоже мы с Баки… пьянеем.
А Баки уже рассказывал забавную историю из их со Стивом военного прошлого, из прошлого Ревущих, так ловко подстраивая под современные реалии, что понять, что это было больше семидесяти лет назад, было просто невозможно.
— Ну хули, шестьдесят градусов, — похлопал Стива по плечу Брок, пока дядя Берто наливал суперсолдатам по второму стакану. — А правда, что вы с Барнсом в сорок четвертом разгромили бордель, решив, что там враги прячутся?
— Неправда, — хихикнул Стив, вспоминая, как они разгромили бордель уже после того, как оттуда сбежала последняя жрица любви. — Мы его после разнесли, чтобы никто нас не заподозрил в… том, что мы тоже любим женщин. Только мы с Баки любили друг друга, но тогда было нельзя, и все такое…
Под новый тост они снова опрокинули по стакану граппы, и Стив повернулся к Броку, поглаживая его по колену.
— Ребята были хорошие, они нас прикрывали, мы поэтому в бордель залезли, чтобы никто ничего никому.
А Баки травил очередную байку, рассказывая истории, которые когда-то происходили с ними на каждом шагу, даже умудрился вставить о Великой депрессии, мол, это родители рассказывали о дедах.