Слушая перевод всего этого, Стив удивлялся таланту Баки врать напропалую, да так, что не прицепишься ни к чему.
— Вы мне никогда не говорили, — сказал Брок обоим. — Вы мне никогда ничего такого не говорили.
— Брок, это было так давно, — примирительно сказал Стив, понимая, что они слишком много упустили в их отношениях. И если Баки еще можно было понять и простить за скрытничество, то для себя оправданий Стив не видел. Если только одно — пока он не знал, что Баки жив, ему было слишком больно говорить о нем.
А Баки разливался соловьем, все рассказывая и рассказывая истории, словно что-то прорвало плотину.
— Брок, — Стив наклонился к его уху, — я сейчас смотрю на него и вижу того, другого, довоенного Баки. Я уже не мечтал его таким увидеть.
Брок похлопал его по колену, продолжая переводить. Давно надо было вытащить сюда обоих.
За столом смеялись, на особенно смешных моментах даже хлопали в ладоши.
— Господи, — Баки в очередной раз прервался, чтобы попробовать очередное блюдо, — мясо просто божественно. Такого в городе не купишь нигде, даже на фермерском рынке. Обалдеть можно, — и положил себе еще кусок.
Стив с помощью Брока тоже похвалил угощение, которое было выше всяческих похвал.
— Не знаю уж, чем кормят свиней на ваших фермах, — сказала тетя Аугуста, — а я кормлю их лучшей кукурузой с собственных полей. И не только кукурузой, — подмигнула она.
Брок перевел Стиву. Он в первый раз видел своих суперсолдат пьяными и поплывшими. Баки моментально стал душой компании, а вот Стив сидел с блаженным выражением лица и все гладил и гладил Брока по колену.
— Да мы представления не имеем, чем кормят тех хрюшек, которые идут на прилавки в магазины, — громче обычного поведал Баки, чувствуя, что изрядно пьян, да и Стив тоже, судя по всему. — Вы все такие замечательные, просто слов нет, правда, Стив? — Баки ткнул его локтем под ребра.
— Да, конечно, — тут же ответил Стив, как только получил перевод от Брока. — Вы все… Это так здорово, что у Брока есть такая любящая и замечательная семья.
Стив чувствовал опьянение, но был уверен, что оно не продлится долго. Сейчас было так хорошо, легко, словно они вернулись в довоенный Бруклин, в котором, если посмотреть правде в глаза, не было ни забот, ни тревог, просто была жизнь, как она есть.
Стиву было неприятно врать этим замечательным людям о том, что у них с Броком, о том, что рассказывал Баки, оставляя только ситуацию, перевирая все остальное, чтобы не раскрыть секрета. И, Стив знал, Баки тоже это было неприятно, но видя, как он веселится, снова почувствовав вокруг себя дружную семью, Стив отгонял от себя все тревожные мысли. Тут им было не время и не место.
Когда тарелки и миски опустели, дети собрали посуду со стола. Анджелика и Андреа ушли ее мыть. Брок повел своих гостей к летнему душу.
— Давайте, — сказал он. — Вечером вода самая теплая. Сейчас полотенца принесу.
Он оглянулся и увидел, что чистые полотенца уже лежат здесь — тетя позаботилась.
— В душ — и спать, — скомандовал Брок.
— Брок, — протянул Баки, почти повиснув на Броке, он слышал, что рядом никого нет, — ты же зайдешь пожелать нам спокойной ночи?
— Баки, — попытался одернуть его Стив, — прекрати, пожалуйста.
Но сам не мог удержаться, чтобы не потискать Брока хоть немного.
Брок быстро поцеловал каждого, велел:
— Мойтесь давайте, — и ушел.
Он был страшно рад видеть обоих. И они были такие смешные, когда пьяные. И спать отдельно, в узкой кровати, казалось странным и непривычным. Но он прекрасно знал, как орет, кончая Барнс, как скулит Стив, да и сам он не был тихим. А в доме дети и старики. Не надо им всего этого.
Вымылись Баки со Стивом быстро. Летний душ, конечно, наводил на интересные мысли, но не настолько же у всех на виду. А вот оказавшись в кровати, Баки, не утруждая себя одеждой, притянул к себе такого же голого Стива.
— Спи, — приказал Стив. — Бак, ради бога, спи.
— Угу, — пьяно согласился Баки и положил голову Стиву на плечо, обхватывая поперек груди бионикой. — Знаешь, сегодня было так здорово. Я забыл, как это — в кругу семьи. Думал, что забыл навсегда, а сегодня вспомнил, — хмель стремительно улетучивался из организма. — И это так здорово, когда у тебя есть семья, да такая большая. И Брок такой… радостный, солнечный. И он в прошлом году таким приехал, а я сходил с ума, что его не было, и не заметил этого, не заметил этого тепла и солнца, которым он делился с нами. А ты заметил?
— Не знаю, — грустно сказал Стив. — Я никогда не спрашивал, куда он уезжает. Никогда не спрашивал, как провел время, видел только, что он светится весь, и думал, что так и надо. Я такой дурак, Баки. Такой дурак.
— Ага, — согласился Баки, зевая, — еще какой. Спи, Стиви, теперь мы знаем, где Брок. Он с нами.
На следующий день перед поездкой в церковь Брок оставил Стиву и Баки смску с инструкцией, чем заняться, пока все будут на мессе. Правда, он сильно сомневался, что они проснутся достаточно рано.
— Пусть спят, — спокойно сказала тетя Аугуста, доставая из сарая свой велосипед. — Вымотались парни, видно же. Ты раньше такой же приезжал, помнишь?
— Да, тетя, — ответил Брок. — Помню.
Он действительно помнил, как приезжал сюда еще до Стива, и в маленьком зеркальце над раковиной отражался совершенно мертвый взгляд и неподвижное лицо. Помнил, как выматывала его война, и первые сутки на ферме он просто бродил туда-сюда, как сомнамбула, вздрагивая от любого резкого звука. Помнил, как не мог резать свиней, потому что их предсмертный визг напоминал ему визг попавших под бомбежку женщин и детей.
Стало легче, когда его взяли в ЩИТ. И стало совсем легко, когда в его жизни появился Стив. Единственная любовь — хотя тогда он и не думал такими словами. А потом — Баки. Как же Брок ревновал тогда! А потом все как-то сложилось, слилось в живой и тесный треугольник.
Утро для Баки и Стива началось поздно, было почти десять, когда Стив открыл глаза и услышал странную, полную разных фермерских звуков тишину. Но ни единого человека на ферме не было. И Стив решился. Он редко был главным инициатором близости, но сейчас, когда все вокруг дышало спокойствием, а Баки так мирно спал, сладко посапывая, Стив не мог отказать себе в удовольствии разбудить его минетом.
Откинув легкое одеяло, Стив порадовался, что они с Баки спали без одежды и обхватил губами головку любимого члена, который просыпался явно быстрее Баки.
Стив сосал, ласкал губами и языком головку и ствол, и добился того, чего хотел. Тяжелая металлическая рука легла на голову, прижимая, заставляя взять глубже, и Стив брал, умело, привычно, так, как любили они оба. Знал, как доставить удовольствие Баки до мельчайших деталей, и добился громкого, распугивающего каких-то птичек стона, и почти сразу сперма ударила в глотку, а Баки весь выгнулся, задержался на мгновение в странной позе и обмяк.
— Только не говори, что ты сам уже все, мелкий, — пробормотал Баки, не открывая глаз.
— Не скажу, — улыбаясь ответил Стив. Ему было хорошо, просто хорошо, как не было очень давно.
Вытянувшись рядом с Баки, Стив поцеловал его, и тот тут же навалился сверху, принимаясь покрывать поцелуяем его всего, спускаясь все ниже и ниже, к колом стоящему члену, который изнывал без ласки.
Только жадный умелый рот Баки обхватил его член, Стив понял, что надолго его не хватит, слишком он был возбужден и немного взбудоражен.
Когда и Стив кончил, Баки улегся на него сверху, совсем не боясь придавить, и прижался щекой к груди.
— Это хорошо, что мы в церковь не поехали, — сказал он. — Я бы не выдержал. Знаешь, Стиви, этот ужин… Я словно в прошлое вернулся, так это было по-семейному здорово. Почему у нас не так? Почему мы постоянно куда-то спешим, не можем ничего рассказать друг другу, словно мы до сих пор три чужих друг другу человека? Или это я чужой…