Ван не знал ответа. Вся его жизнь была сплошной болью и мучениями, которые порождали неистовую ярость и ненависть. А куда девать эти чувства сыну мафии? Конечно выплескивать. Выплескивать на предателях и врагах, посаженных на цепь или привязанных к стулу в ближайшем подвале.
Но сейчас... Прижимаясь к тёплому и такому хрупкому телу своей женщины, Ван чувствовал, как внутри начинает потихоньку теплеть. Как что-то нежное и щемящее заполняет грудь, заставляя облегчённо выдохнуть и прикрыть глаза. Горько, но так хорошо.
- Потом была учеба. Лучшая академия в Англии. Стажировка в Нью-Йорке. Красный диплом и вот мне двадцать три. - Тихий шёпот робко нарушил тишину. - Я вернулся в Китай. Начал вести дела семьи. К тому времени у меня изменились очень многие взгляды на жизнь и отношение к миру. Я быстро достиг вершины и уничтожил врагов. Не всех, конечно. Но большинство пало жертвами моей ярости. А затем... Я узнал нечто, что повергло меня в шок...
Ещё что грамм виски. Крепкий алкоголь обжёг горло. В прочем, какая разница? Память обжигала сильнее.
- Мне исполнилось двадцать пять, когда я обо всем узнал. Оказалось, что мои родители, а также бабушка и дедушка, всё это время были живы. Они знали, что на них ведётся охота о решили выставить всё так, чтобы все считали, что они мертвы. Пока я учился, они вели дела, а не мой доверенный человек. Меня никто не посвятил в их коварный план, потому что я был слишком молод. А потом... - С его губ сорвалась злая усмешка. - Они испугались. Не ожидали, что я сорвусь и начну творить те ужасы. Они знали о каждом моём шаге, следили за мной и моей жизнью. Видели моё восхождение и триумф. И решили, наконец-таки выдать себя. Скрываясь в моей тени, они искали предателей и расправлялись с ними. Когда я обо всем узнал... у меня будто мир перевернулся... Я чувствовал себя последним идиотом... Обманутым... Преданым... Одиноким... Все эти годы я корил себя за их смерти... Проливал кровь и слёзы... Я столько людей убил... Так тосковал по ним... А они...
Досадливо качая головой, Ван залпом выпил ещё двести грамм.
- Я всё понимаю... Но простить не могу... Я тогда им ничего не сказал. Просто оттолкнул мать и ушёл. Забрал своих людей и больше не связывался с семьёй. Максимально отстранил их от дел семьи и уже пять лет никак не пересекаюсь с ними. Дело даже не в обиде. Просто не хочу никого из них видеть.
А недавно мои родственники выкинули ещё более глупую вещь. Подобрали мне невесту. - Услышав эти слова, Лена почувствовала, как сердце замерло. Невесту? - Ты должна была слышать. В казино об этом говорили. Она фотомодель. Сяо Я. Видел её пару раз. Так, на банкетах мелькала. Такая себе девица. Не по вкусу мне, но родителям, видимо понравилась. Они прислали мне письмо, что хотят нас поженить.
- А ты? - тихий голос Лены не мог выдать нарастающее внутри напряжение.
- Ничего не ответил. - Ещё сто грамм. - Мне тридцать лет, Лена. Я сам в состоянии выбирать себе невесту и будущую жену.
Повернувшись к ней лицом, при этом оставаясь в её объятиях, Ван приблизился к её лицу так, что между ними осталось лишь несколько миллиметров.
- С нашей первой встречи я решил, что ты станешь моей женой. - Золотые глаза пронициательно заглянули в зелёные озёра. - И от своих намерений не отступлю. Мне не нужна никакая другая женщина. Я хочу только тебя.
Лена подалась вперёд, впиваясь своими губами в его губы. Это был долгий, мокрый поцелуй, наполенный смесью страсти и нежности. Язык Лены требовательно проник в рот Вана, заставляя мужчину стать заложником её желаний. Она провела языком по его зубам, игриво лизнула нёбо. Их языки сплетались в танце, и они не могли оторваться друг от друга, пока от нехватки воздуха не закрудилась голова.
Насилу прервав поцелуй, они устремили свои пылающие страстью взгляды друг на друга. Возбуждение наполняло их тела, заставляя кожу гореть, а низ живота неприятно ныть.
Игривые огоньки заиграли в глазах Лены. Она медленно и грациозно, словно пантера, прикрываясь тонким покрывалом, поднялась на кровати на ноги. Ван с вожделением наблюдал за ней, не смея прерывать этот прекрасный момент. Ловко расстегнув бюстгалтер, откинула его в сторону. Шёлковая ткань беззучно упала вниз, открывая восхитительный вид на обнажённую женщину, оставшуюся лишь в чёрных кружевных трусиках.