Когда год назад я принесла домой это творение дизайнера, отца едва инфаркт не хватил, и тем интереснее было наличие этого платья в моем чемодане сейчас.
Волосы завиты и приподняты в высокий небрежный хвост. На макияж я опять убила почти час, но все мои старания всегда окупались с лихвой — от моих сверкающих глаз невозможно было оторваться.
Глеб был в классических брюках и отутюженной белоснежной рубашке, пиджаком он решил пренебречь. Ему это ничуть не мешало выглядеть дорого и со вкусом.
— Ты прекрасна, — меня нежно поцеловали в макушку.
— Ты тоже прям идеальная жертва для Алексис, — поддела я, обнимая его за талию.
— Думаешь, стоит провести с ней сегодняшний вечер? — Глеб сделал вид, что всерьез раздумывает над таким развитием событий.
— Я тебе проведу! — и с силой сжала мужские бедра, — я тебе тогда все, что не нужно, оторву.
— Как ты мило ревнуешь, — брюнет чмокнул меня в самый кончик носа.
— Глеб! — возмущенно стукнула его в плечо и попыталась отвернуться.
— Мне нравится, — поцелуй в висок, — как горят твои глаза, — поцелуй в лоб, — когда ты начинаешь ревновать, — поцелуй в нос, — меня к другим, — поцелуй в краешек губ, — девушкам, — и сладкий поцелуй.
— Ненавижу, — выдохнула я в его рот.
— И я тебя, родная, — и я с головой утонула в жарком переплетении наших языков.
— Глеб! — задыхаясь, я все еще нашла в себе силы оторваться от его губ.
— Что? — парень переместился на мою шею.
— Мы опоздаем, — показала я на часы, — ехать около часа.
— Жаль, — с огромной неохотой он все же отстранился от меня.
— Не надо, — я вывернулась из его рук, — день закрытия обычно бывает интересным, да и до трех ночи никто не заставляет сидеть.
— У нас в семь утра самолет, — скептически посмотрел тот на меня, — и ты говоришь мне, что даже если мы не останемся до трех часов, все отлично?
— Ну да, — кивнула я.
— Солнышко, — ласково так протянул Глеб, — в пять мы должны быть в аэропорту, час на дорогу, час на выселение и получение документов, час на обратную дорогу до отеля, и еще минут тридцать переодеться и собрать вещи. Край в час ночи мы должны покинуть тот странный сбор кружка по интересам, который почему-то зовется «Выставкой».
— Не усложняй, — надулась и отвернулась в противоположную сторону.
— Пошли, — он взял мою сумочку и меня за руку.
— Куда? — ошалелыми глазами взглянула на него.
— Такси подъехало, — с иронией усмехнулся Глеб.
— Убью, — нежно погладила парня по плечу, — непременно!.. по возвращению в Москву.
— Стас не одобрит, — расхохотались мне в ответ, — убиение лучших сотрудников!
— Незаменимых не бывает, — пафосно изрекла я.
— Вот когда в декрет уйдешь, тогда и поговорим про замены, — ехидно сказал парень.
— Вот туда я ближайшие три года точно не собираюсь, — звонко фыркнула на такие слова.
— Посмотрим, — как-то загадочно протянул парень.
Такси ожидало нас прямо у входа, что не могло не радовать: значит, нам не придется, как остальным неудачникам, бродить по парковке в поисках своего транспорта. Водитель, немолодой мужчина, приветливо улыбнулся и пожаловался на наше мероприятие. Дескать, весь автопарк сорвали, даже с выходных.
Под его тихое бормотание и негромкий джаз, лившийся из колонок, мы ехали в веренице желтых машинок по ночному городу. Жаркое побережье начинало переходить к ночному заходу по развлечениям.
Мы же, напротив, стремились поскорее избавиться от тягостного мероприятия, и, оказавшись в отеле, покинуть страну, наблюдая из иллюминатора за отдаляющейся землей. Уже там за горизонтом, видя облака под собой, я наконец-то пойму, что же сейчас происходит: сказка или насмешка?
А сейчас я наблюдала за проносящимися мимо домами и грелась в объятиях своего не знаю кого: был врагом, сейчас другом, а потом? Я и сама не знала, кем для меня станет Глеб по окончании нашей командировки.
К зданию мы подъехали без десяти восемь, и большая часть народу уже прошла внутрь банкетного зала. На улице и мы задерживаться не стали, поспешив к лифтам вслед слабому ручейку людей.
Мне нравилось бывать тут, вид, открывающийся со смотровой площадки, всегда меня завораживал, хотелось простоять вечность, любуясь им. Но всегда наступал момент, когда пора было возвращаться к реальности.