— Юль, попробуй сказать что-нибудь, будто идет эфир. Сымпровизируй.
— Э… Привет, радиослушатели, за окном удивительная погода, настоящее лето, жара, солнце палит нещадно, и сейчас мы с вами послушаем песню в исполнении Юрия Шатунова с подходящим для этого дня настроением… Ну как?
— Стереотипно мыслишь. Какие на фиг радиослушатели? Мы тебе что, «Маяк»? Радиостанция «Юность»? Запомни раз и навсегда: в эфире нет и не может быть места слову «радиослушатели»! «Друзья», «дорогие друзья», обезличенное «всем привет», но только не «радиослушатели»! Поняла?
— Поняла…
Вот как-то так это все и происходило. И в конце недели нас вызвал на ковер директор и, естественно, спросил, что да почём.
— Ну, Макс, что скажешь? — у меня Воробьев не спрашивал ничего. Видимо, считал, что работать у него на радиостанции для меня будет большой честью. По сути, так оно и есть.
— Да нормально, Ванюх, — ответил панибратски Максим. — Адекватно реагирует, восприимчива к советам…
На самом деле, как позже признался Богачев, я была самой невосприимчивой. Для меня все на радио было настолько ново, что не только слова и фразы, но и некоторые действия вводили меня в зону ступора. Поменять джингл. Подмотать джингл. Поставить СТМ на паузу. Это была весомая причина моей заторможенности.
Одновременно нужно было следить, чтобы речь не уходила от контекста темы, и за тем, чтобы вовремя начиналось и заканчивалось звучание песен, отбивок и свипперов.
Мой первый эфир… жутко переживаю. А вдруг что-то не так скажу?
— Ты меньше волнуйся, — махнул Максим, с которым мне предстояло вести первую в своей жизни передачу. — Ты когда волнуешься, такую хрень несешь…
— Спасибо за поддержку, — язвительно поблагодарила я.
— Да ладно! Вдохни, выдохни, посчитай до ста. Валерьяночки на худой конец выпей. Ты тему эфира помнишь?
— Комплименты, — выдохнула я, безуспешно пытаясь настроиться.
— Во-от… какие ты мне можешь сказать комплименты?
— Тебе? — я оглядела своего со-ведущего и решила ответить честно: — Максим, у тебя чмошный свитер.
Действительно — вязаный полосатый джемпер с карикатурой на известного политика смотрелся на парне весьма и весьма нелепо.
— Чего-о…? Нормальный свитер, это у тебя вкуса нет!
Зашла Аня, логистка. Максим ей подмигнул и похабно улыбнулся.
— Еще один комплимент, — я не упустила из виду его раздевающий взгляд. — Ты извращенец.
— Не согласен, но спорить нет времени. Эфир.
Мы почти синхронно надели наушники — закончилась песня и прозвучала отбивка программы.
— Привет всем, кто настроен на нашу волну, с вами я, Максим Богачев, а прямо передо мной сидит прекрасная, милая, очаровательная Юля Белая. Прошу запомнить это имя — надеюсь, вы еще не раз услышите его в нашем эфире. Привет, Юля!
— Привет, — услышала я в наушниках свой голос.
— Ну, и какая же у нас сегодня тема эфира?
— А сегодня, дорогой мой Максим, мы поговорим о комплиментах, которые наши радиослушатели произносят сами и получают от своих вторых половинок.
— А ты когда последний раз слышала их в свой адрес?
— Минуту назад, когда ты меня представлял.
— Тебе понравилось?
— Очень…
Вот примерно в таком ракурсе и прошел этот эфир, и все последующие тоже — за три года мало-мальски ничего не изменилось, разве что я научилась уверенно держаться у микрофона. Креативщики придумывают тему и анонсы, программный директор все это утверждает, логисты расписывают более детально, редакторы следят за ходом речи и звучания, а мы, ведущие — проверяем друг на друге свое красноречие. Но очень часто получается так, что креативщики свою работу выполняют, а логисты — нет. Либо не успевают, либо ленятся — что чаще всего, и тогда приходится нам самим готовить небольшие шпаргалки — распечатки к эфиру.
Еще я заметила, что перед микрофоном обостряется чувство голода, даже если пять минут назад плотно поела. И да — можно услышать закадровый шелест оберток от конфет или хруст печенья. Передо мной на столе всегда стоит большая кружка кофе, а Максим иногда приносит к эфиру мои любимые пирожки с капустой, которые печет специально для меня его мама. Кстати, очень вкусные пирожки, постоянно забываю спросить рецепт…