Яснее всего был мотив. Кто испытывал смертельную ненависть к судье Куэйлу? Все знали, что жена не простила ему того, что он сделал с Томом, — это стало началом ее болезни. Она не могла думать ни о чем, кроме Тома. И это прогрессировало, пока она не замыслила отравить мужа. Господи, приятель, это же очевидно!
Росситер подобрал сборник стихотворений Гейне в желтом переплете со странными словами на форзаце и взмахнул им у меня перед глазами:
— Как еще вы объясните эти слова: «Могли ли особенности личности оставить такой отпечаток?» Речь может идти только о Томе, верно? Это необычайно просто. Но вы пытались сделать из этого нечто загадочное. Разумеется, Туиллс все знал. Думаю, он видел, как миссис Куэйл украла гиосцин из его кабинета, или, во всяком случае, подозревал это. Вот почему, когда судья упал, он сразу понял, что это за яд. Но Туиллс не предвидел, что она могла уже подмешать гиосцин в его бутылку с бромидом. Он думал, что благодаря отравлению мышьяком миссис Куэйл не сможет ничего предпринять еще минимум день и что ему хватит времени обдумать дальнейший образ действий. Понимаете, Туиллс даже тогда был не вполне в этом уверен, о чем свидетельствует первый вопрос, который он написал в книге. Но она добавила гиосцин в бромид тогда же, когда отравила сифон…
— Когда именно?
— Когда остальные обедали. У миссис Куэйл было более получаса свободы действий — никто не мог поймать ее на месте преступления! Она не питала особой вражды к Туиллсу, но он должен был умереть, потому что знал. Должно быть, Туиллс прозрачно намекнул на свою осведомленность, находясь у ее постели. Думаю, он дал ей шанс добровольно вернуть яд, когда все лягут спать, и поэтому ждал. Вы упомянули об этом в вашем отчете. Но конечно, она не собиралась этого делать…
— А мотив? — перебил его я. — Это не могло быть только местью. Вы говорили о деньгах…
Откинувшись на спинку стула, Росситер зажег сигарету, и пламя спички осветило странное выражение его лица — озадаченное и в то же время ироническое.
— Да, — кивнул он. — Деньги. Именно это четко указывало на миссис Куэйл. Но все вы сделали неправильный вывод, что дело только в деньгах Туиллса и его завещании. Черт возьми, я изо всех сил пытался объяснить вам, что это не так, — вы даже записали мои слова, но никак не хотели расстаться с версией о деньгах Туиллса. Он вовсе не фигурировал в планах миссис Куэйл — ей пришлось избавиться от зятя из-за возникших у него подозрений… Но речь шла не о состоянии Туиллса, а о состоянии судьи Куэйла. Цель состояла в том, чтобы оно перешло к его сыну Тому, которого он лишил наследства.
— Но у судьи Куэйла не было состояния, — возразил я. — У него вообще не осталось денег.
— Верно! Но миссис Куэйл единственная во всем доме не знала об этом!
Один за другим на улице зажигались фонари. Официант в кафе начал возиться с газовыми светильниками, и мы услышали звуки настраиваемых скрипок. Росситер в сдвинутой набок шляпе, походивший на смущенного гоблина, стал свертывать очередную сигарету.
— Сожалею, — заговорил он после паузы. — Я пытался вам объяснить. Кларисса даже подчеркнула этот факт. Из всех обитателей дома только миссис Куэйл не знала, что судья разорен. Вот почему Туиллс написал: «Была ли это надежда получить деньги или прогрессирующая болезнь?» Она не видела никаких признаков того, что муж смягчится, а после письма Тома с отчаянной просьбой о деньгах, должно быть, слегка повредилась в уме. Миссис Куэйл воображала сына больным, голодающим, и не могла этого выносить. Это привело ее к попытке убийства. Она хотела уничтожить завещание судьи, так как боялась, что в нем может содержаться пункт о лишении Тома наследства. Если бы судья умер без завещания, деньги унаследовала бы вдова, и она надеялась вернуть Тома с помощью состояния мужа…
— И она действительно уничтожила завещание?
— Этого мы, вероятно, никогда не узнаем. Но миссис Куэйл искала его, наивно полагая, что оно находится в ящике письменного стола. Там она нашла рукопись книги и так сильно ненавидела мужа, что сожгла ее. Возможно, это было всего лишь средством выместить злобу после неудачной попытки найти завещание. Вероятно, миссис Куэйл стремилась уничтожить то, что судья любил больше всего на свете и что отняло у него привязанность к Тому. Но это явилось указателем. Только один человек во всем доме ненавидел судью достаточно сильно, чтобы сжечь его рукопись. Может быть, она сожгла и завещание. Туиллс, как вы знаете, сам не был в этом уверен.
Вы изобрели фантастическую теорию о судье, осуществляющем планы против Туиллса с целью завладеть его деньгами. Прошу прощения, но это нелепо. Туиллс не думал о будущих покушениях на его жизнь, когда писал: «Была ли это надежда получить деньги или прогрессирующая болезнь?» Он использовал слово «была», имея в виду отравление судьи Куэйла — то, что уже произошло. И это еще один бросающийся в глаза указатель. Кто мог отравить судью ради денег, кроме единственного человека в доме, не знавшего о его банкротстве?