— Чт… — Лайт удивленно моргнул.
— Да, ты не убивал меня. Ты позволил сделать это кому-то другому. Это ты, Лайт-кун, ты должен был меня убить. Тогда все было бы правильно. Твой отец полицейский, и ты наверняка слышал множество трагических историй о том, как жена в состоянии аффекта закалывает кухонным ножом собственного мужа, потому что больше не в силах терпеть страшные побои, или же, наоборот, муж убивает свою жену, застав ее с любовником. Это убийства, спровоцированные страстью. Но есть и хладнокровные убийства, когда грабитель проникает в чужой дом и убивает хозяев, когда те, проснувшись посреди ночи, обнаруживают в своем доме постороннего. Видишь разницу между этими двумя сценариями? Для первого — ты не убил меня сам, а для второго… Я ничего не сделал, чтобы ты меня убил. Я не заслужил смерти. В нашем случае ты проник в мой дом, но я так и не проснулся. Ты мог безнаказанно уйти, забрав с собой все, что мне дорого. Я умер, потому что до конца отстаивал свои убеждения. Я умер за то, что не принимал сторону Киры. В итоге я понял, что моя смерть, по сути, не была убийством… — Эл склонил голову, делая небольшую паузу, и на выдохе произнес: — …это была казнь.
— Я… Я… — Лайт беспомощно пытался подобрать слова, но Эл, не дожидаясь, отвернулся от него, направившись к Ниа, но Лайт тут же схватил его за рубашку на спине: — Да это ты чертов лицемер! — прорычал Лайт, сильнее стиснув кулаки на его рубашке. — Как ты смеешь называть меня лицемерным?! Прикидываешься святошей, хотя сам поступил бы точно так же! Вчера вечером ты лично признался в том, что если бы знал, что произойдет с тобой и Ватари, то не задумываясь бы арестовал и казнил меня, чтобы спасти собственную шкуру!
— Я не отрицаю этого, Лайт-кун, — Эл не обернулся, и Лайт продолжал сверлить взглядом его лохматый затылок. — Помнишь, давным-давно, когда мы обсуждали эту тему, ты спросил, что если бы ты вдруг оказался Кирой, как бы я поступил? Я ответил, что с моей стороны было бы эгоистично и несправедливо молчать об этом, ставя свои интересы превыше правосудия.
— А потом я сказал… что любовь сама по себе эгоистична и несправедлива… — мягко закончил Лайт и разжал кулаки.
— Разве это не правда? — Эл, наконец, обернулся через плечо. — Посмотри, что она с нами сделала.
Лайт судорожно вздохнул и задрожал. Боль от внезапного предательства, которая стремительно накапливалась где-то внутри, начинала вырываться наружу. Лайт, охваченный животной яростью, смешанной с болезненной обидой, бросился вперед, сбивая Эла с ног и опрокидывая его на каменный пол.
— Эл! — взволнованный голос разнесся по старой церкви, и послышались торопливые шаги. Лайт не боялся того, что Ниа полезет их разнимать, потому что мальчишка не смог бы с ним справиться.
— Ниа, стой, где стоишь, — спокойно сказал Эл, будто не обращая внимания на руки Лайта, стиснутые на его горле. — Не волнуйся, он не сможет причинить мне боль.
Ниа остановился посреди коридора, образованного скамейками. Его черные глаза остановились на Кире, который пытался убить Эла, хотя он и так это уже сделал.
— Это очень отвлекает, — продолжил Эл, обращаясь к Лайту снизу вверх. Он выглядел бесстрастно и даже безразлично. — Как иронично, Лайт-кун. Мне тут подумалось, что мы с тобой всю жизнь находимся в борьбе. Люди, которые нас окружают, думают, что мы абсолютно несовместимы. Я и сам понятия не имею, что нас друг в друге привлекает. Ты постоянно пытаешься меня убить, даже сейчас, когда я уже мертв. Даже не боишься замарать руки, а ты ведь так этого избегал, методично убивая людей с помощью Тетради.
Единственный глаз Лайта расширился от удивления.
— Да, я… — губы Лайта задрожали, и он вдруг начал истерично хихикать. — Я не могу убить тебя, да? — Лайт поднялся на ноги. Янтарный глаз уставился на Ниа. — Я пришел сюда не для того, чтобы убивать тебя, Эл… Я пришел, чтобы убить твоего преемника. Я пришел, чтобы убить Ниа, и ничто меня не остановит.
Безумная улыбка исказила красивое лицо. Лайт резко запустил руку в карман пиджака и замер, когда не обнаружил там самого главного. В кармане была лишь шариковая ручка.
Ошеломленный, он перевел взгляд на Эла, который тоже успел подняться.
Эл смущенно улыбнулся ему и, сунув руку в карман растянутых джинсов, вытащил аккуратно сложенный лист из Тетради Смерти.
— Не стоило бросаться на меня, Лайт-кун, — любезно сообщил он, пожав плечами.
Лайт открыл было рот, но не смог проронить ни слова.
— Что ж, ладно, — спустя долгую паузу пробормотал Лайт и попытался придать своего голосу уверенности. — Хорошая работа, Эл. Конечно, меньшего я от тебя и не ожидал… — Лайт не отводил взгляд от детектива, медленно отодвигая манжет рукава, чтобы…
— Я польщен, Лайт-кун, — ухмыльнулся Эл, доставая из кармана часы Лайта, держа их между большим и указательным пальцами.
Лайт будто окаменел, глядя на сверкающий браслет часов, покачивающийся перед лицом Эла, словно маятник. Мгновение он не мог ничего понять, а потом покачал головой и, уронив ее, запустил пальцы в каштановые волосы. Его плечи задрожали, и Эл услышал тихий смех, который вскоре превратился в истерический хохот. Убрав листок и часы в карман, он терпеливо ждал, пока Лайт успокоится.
— Л-ладно, Эл… — фыркнул Лайт, поднимая голову. — Ты обыграл меня, я остался без Тетради… Но я бы не хотел тебя разочаровывать, так что… я очень рад, что пришел сюда… основательно подготовившись… — Лайт неожиданно выхватил из кармана пистолет, который когда-то изъял у Мэлло. Криво усмехнувшись, он снял предохранитель и направил дуло прямо на Ниа, который стоял все в том же проходе.
— Ты принес пистолет в церковь, Лайт-кун? — вздохнул Эл, не сводя с оружия своих черных матовых глаз.
— Заткнись, Эл, — отрезал Лайт, резко посерьезнев. — Какая тебе разница? Ты же гребанный атеист.
— Я не верю ни в теологическую версию происхождения Бога, — мягко согласился Эл, — ни в Киру.
— Я это и имел в виду.
— Как здорово, что мы понимаем друг друга, Лайт-кун.
— Я велел тебе заткнуться, — карий глаз сосредоточенно смотрел на Ниа, который, в свою очередь, продолжал молча стоять, глядя на Лайта.
— Ниа, не стой там, уходи, — бросил Эл, и палец Лайта машинально нажал на курок. Ниа вовремя успел отскочить, и пуля попала в пыльную красную дорожку. Если бы не предупреждение Эла, Лайт непременно бы попал, потому что, несмотря на потерянный глаз, он все еще превосходно стрелял. Лайт хотел было прицелиться снова, но Эл неожиданно мощным ударом выбил пистолет из его рук, и тот укатился под дальнюю скамью перед алтарем.
— Какого черта ты делаешь?! — закричал Лайт, придя в бешенство. — На чьей ты стороне, мать твою?! Ты позволил Мэтту умереть, чтобы спасти меня, ты позволил мне отравить Мэлло, но не можешь позволить прикончить Ниа! Ты все-таки на его стороне?!
Ниа, который спрятался за одной из скамеек, выпрямился. Его бледное лицо, обрамленное белоснежными волосами, выражало полную растерянность.
— Эл… Ты позволил Кире убить Мэтта? — тихо спросил он, переведя взгляд на неподвижного Мэлло, грудь которого едва вздымалась. — И позволил ему сделать это с Мэлло?..
— Тогда тебе тоже будет интересно узнать, на чьей я стороне, — уклончиво ответил Эл. — Что ж, обещаю говорить только правду и ничего кроме правды.
Темные глаза Ниа сузились:
— Да, мне интересно.
— Возможно, мой ответ не удовлетворит вашего любопытства, — вздохнул Эл, — но с самого первого дня я исключительно на своей стороне.
Сложившаяся ситуация объединила Лайта и Ниа в своей неопределенности. Лайт сложил руки на груди, глядя на Эла:
— А что насчет справедливости, а, великий детектив? — с издевкой спросил он. — Разве не за нее ты умер?
Эл лениво улыбнулся:
— Я умер не за справедливость. Мы оба это знаем. Разве мы не обсуждали это на днях? Я умер, потому что встал на твоем пути, — его улыбка стала опаснее, глаза потемнели. — Странно, что ты заговорил о справедливости, Лайт-кун…