Лайт прищурился и, опустив руки, стиснул кулаки:
— Что это ты имеешь в виду?
Эл вздохнул и запрокинул голову, разглядывая высокий потолок, выполненный в готическом стиле.
— Ну, — спокойно начал он, — что вообще такое справедливость? У каждого индивида она своя. В твоем понимании у нее одно определение, в моем — другое. То, что ты называешь своей справедливостью, — для меня преступление. Если я умер за свою справедливость, мог бы ты умереть за свою?
— Я… Я не понимаю… — пробормотал Лайт.
— Справедливость — это баланс. Разве ты забыл, что я говорил…
— …Око за око, — закончил Лайт, машинально касаясь повязки на глазу.
Эл холодно улыбнулся ему.
— Именно. Так устроен мир. Разве наши с тобой отношения не были построены на балансе справедливости? Ты изнасиловал меня, я изнасиловал тебя в ответ, и мы боролись, боролись вплоть до моей смерти. Баланс, Лайт-кун.
— Я все еще ничего не понимаю. Ты хочешь убить меня? Это ты собираешься сказать? Я забрал твою жизнь, и ты в ответ заберешь мою?
Эл ухмыльнулся:
— Лайт-кун, я уже много раз говорил тебе, что попал сюда не из-за личной мести, так что хватит себе льстить. Если бы это было так, то я давно бы с тобой поквитался. Я не одержим идеей твоего убийства. Как я уже сказал, у меня не было выбора. Тогда, пятого ноября 2004 года, я не хотел умирать, но, умерев, я не хотел возвращаться. Меня силой отправили обратно.
— Тогда, когда скинули с небес, — вспомнил Лайт.
— Не «скинули», а вызвали в мир живых. Из-за тебя.
— Зачем? — нахмурился Лайт. — Потому что мы связаны друг с другом?
— Очень романтичное предположение, но я не знаю, — пожал плечами Эл. — То, что мы с тобой были вовлечены в подобного рода отношения, — просто совпадение. Мое присутствие здесь не имеет никакого отношения к нашей нездоровой любви.
— Тогда почему ты здесь, Эл?! — закричал Лайт в отчаянии. — Что вытащило тебя из могилы, если не любовь и не месть?!
— Дело в том, — спокойно ответил Эл, — что я был последним человеком, убитым Рэм перед ее собственной смертью. Она нарушила правила шинигами, убив ради другого человека, и то, что со мной стало, — последствия ее ошибки. Если бы она написала имя Ватари после моего, то он бы стоял здесь вместо меня.
Лайт смотрел на него, открыв от удивления рот. Надежда на то, что Эла вернула на свет их невероятная любовь, разрушилась. Откровение настолько шокировало Лайта, что тот потерял дар речи. Ниа тоже молчал, переваривая информацию.
— Возможно, тебе будет интересно, каким образом ты причастен к этой ситуации, — продолжил Эл. — Это логичный вопрос. И я на него отвечу. В Тетради Смерти нет правила о том, что ее владелец обязан становиться Кирой. Кира не имеет никакого значения для шинигами, они просто следуют за своей вещью и наблюдают за происходящим. И все же, почему ты так с ними связан, Ягами Лайт? Почему после смерти Рэм я вернулся с того света именно к тебе? Почему ты особенный?
Лайт нервно сглотнул, пытаясь найти этому объяснение, но не смог.
— Потому что, — Эл внимательно посмотрел на парня, — ты убил шинигами.
— Я не убивал Рэм! — Лайт вскинул голову, приготовившись защищаться. — Она сама решила защитить Мису, хотя знала, что умрет. К тому же, если бы она не была так одержима Мисой, то могла с легкостью убить вас с Ватари и сохранить себе жизнь!
Эл только пожал плечами:
— Это твое мнение, Лайт-кун, но факт остается фактом. Ты намеренно спровоцировал ситуацию, которая привела к смерти Рэм. Ты играл с жизнью Мисы, и хотя ты выиграл, ты совершил тяжкий грех.
— Ладно, ты хочешь сказать… — Лайт недоверчиво фыркнул, — …что все это лишь совпадение? Что ты вернулся ко мне только потому, что я подтолкнул Рэм к смерти?
— Верно.
— Но… — начал Лайт, и его тут же перебили.
— Это ничего не объясняет, — раздался голос Ниа. — Это только процесс твоего появления здесь, а не причина, Эл.
Эл обернулся через плечо и криво улыбнулся, взглянув на Ниа.
— Да, ты прав, — сказал он тихо. — Ну, я обещал говорить только правду, но… это трудно выразить словами. Я думаю, лучше пропустить объяснения и просто показать вам…
— Ч-что ты делаешь? — требовательно спросил Лайт, когда Эл скользнул левой рукой в рукав правого. Он невольно вспомнил, как детектив прятал там свои тузы, поэтому тут же напрягся.
— Я покажу тебе… — Эл поднял голову, уставившись черными глазами на Лайта так, будто Ниа тут и не было. — …как бы я хотел, чтобы Лайт-кун ко мне относился. Мне было тоскливо, когда ты то любил меня, то ненавидел, то боялся…
— Знаешь, может ты не задумывался об этом, но это весьма логичная реакция, когда в твою жизнь вмешивается кто-то, вроде тебя… Эй, отпусти меня! — Эл схватил его за запястье, и Лайт попытался отдернуть руку.
— Но ты хотел правду, Лайт-кун. К тому же, полагаю, я в долгу перед тобой. Ты выполнил мою просьбу, когда я просил тебя признаться моей живой половине в том, что ты Кира, и ты сделал это в ущерб себе…
Лайт перестал сопротивляться. Карие глаза встретились с черными.
— «Живой половине»? Что ты имеешь в виду? — тихо повторил он.
— Это, — ответил Эл, доставая из рукава крошечный клочок бумаги.
Лайт колебался, протянув руку. Он то хотел прикоснуться, то сжимал пальцы в кулак, не смея переступить черту.
— Ты так долго ждал правды, а сейчас, когда она так близко, не хочешь ее принимать? — Эл вздохнул и грустно улыбнулся. — Мне знакомо это чувство, Лайт-кун. До сих пор, — он снова протянул ему клочок бумаги. — …Сейчас или никогда.
Лайт решительно выхватил бумажку из его пальцев. Он осмотрел ее со всех сторон и растерянно посмотрел на Эла.
Она была пустой.
Абсолютно.
— Я не понимаю, — покачал головой Лайт. — Там ничего… — Лайт вдруг отшатнулся. Крик застрял в горле, подобно надкусанному куску отравленного яблока.
Маленький листок бумаги выпал из его пальцев и упал на грязный пол. Эл все еще стоял перед ним в той же позе и с тем же неизменным выражением лица, но в то же время он был совершенно другим. Лайт сразу понял, что прикосновение к бумаге позволило ему увидеть Эла таким.
— Т-ты… Ты ангел, — выдохнул Лайт, когда к нему вернулся дар речи.
Он сделал это предположение, основываясь на том, что видел. Эл был одет во все белое и настолько чистое, что било по глазам, подобно снегу на зимнем солнце. Вырез на футболке был глубже, обнажая швы, пробитые в районе сердца аккуратной черной строчкой, а рукава длиннее. Белые брюки отличались от старых мешковатых джинсов, расширяясь к низу. На талии появился широкий пояс, а вокруг шеи белая полоса, похожая на ленту, почти под цвет кожи. Он также заметил белую сумку, серебристый ремешок который был перекинул через его плечо.
Но Лайт принял его за ангела вовсе не из-за одежды, а из-за пары крыльев, начинающихся от лопаток. Они тоже были белыми и довольно большими. От них исходило ощущение силы и неограниченных возможностей. Лайт замер, восхищенно разглядывая Эла. Никогда в жизни он не сравнивал его с ангелом.
— Но у меня нет нимба, Лайт-кун, — мягко сказал Эл.
Лайт качнул головой, пытаясь оправиться от шока. Он быстро взял себя в руки.
— Верно, нет… — Лайт задумчиво потер затылок. — Нет, ты не ангел… — он выдохнул от внезапной догадки и посмотрел Элу в глаза: — Ты шинигами…
— Ну, почти, — спокойно согласился Эл. — Если быть точным, я что-то вроде полукровки. Я никогда не смогу быть настоящим шинигами, потому что раньше был человеком, — он повернулся к Ниа. — Наш разговор может показаться тебе странным, поскольку для тебя я выгляжу так же, как и раньше.
Ниа презрительно прищурился:
— Да, для меня ты мало похож на «ангела», — выплюнул мальчик.
— Хм, — Эл заозирался по сторонам, — куда упал тот листок? Ладно, не важно, — он опустил голову и начал рыться в своей сумке. — Ах, вот она. Если ты коснешься ее, эффект будет тот же самый.
Эл вытащил Тетрадь в кожаном переплете. Она была похожа на Тетрадь Смерти, за одним исключением — обложка была белой. Ниа медленно подошел, и Эл аккуратно бросил ему Тетрадь, снова оборачиваясь к Лайту.