Микрофон примкнул ко рту. Что сказать? Как?
— Досадно. — Не выдержал гость и вторгся в происходящее. — Перед тобой билет к мечте, стоит лишь сказать, а ты не в состоянии произнести и слова…
В памяти всплыл уход отца. Его твёрдая рука на плече. Тихая, но невероятно мучительная смерть матери. Кровохаркающее и испускающее жизнь тело дяди. Пронзительный писк рассёк тишину наушников, оглушая и не отставая от засевшего в горле кома.
Ведя немую сцену, путник снял с меня бесполезный пластик и склеился резиной с грубо скрученной коробочкой.
— На связи посёлок Аган, как слышно? — Будто из-под земли произнёс он. — Приём!
Товарищ произнёс это не раз. Эти слова звучали и когда я свалился на пол у стены, и когда уже начинал приходить в себя. Затея была брошена раза с 17-ого, когда путник отпустил переключатель, отнял наушники от резины и безрезультатно мотнул головой.
***
Неудачный связист бездельно восседал на том же табурете. С вещмешком меж ног и алюминиевой флягой в руках сидел уже я. Глоток остатков напитка из чабреца помог успокоится окончательно. Успокоиться? Что со мной стряслось? Приступ? Если так, то приступ чего?
“Прошло и ладно.” — Вздумалось, когда флягу убирал. — “Волновать должно другое.”
Привставая с холодных досок, успевших подморозить седалище, я невзначай заглянул под стеллажи. Место, заставленное картонными коробками. Каждая была подписана: тут тебе и «Термоэлектрические устройства», и «Средства измерения электрических и магнитных величин», просто «Металл», несколько коробок с разновидностью «ЭК»: пассивные, нелинейные и тому подобное. Я и раздумывать не стал, когда увидел надпись «Записи».
Картон хранил в себе целую иерархию магнитных катушек и кассет. На большинстве упаковок были названия, как я понял, музыки: часть на непонятном не русском языке. Забравшись во всю эту коллекцию, скрывались тетрадки и странно подписанные упаковки — «Весна. 1989», «Зима.1990», «Лето.1990», «Лето.1991». Я прочитал название последней коробчонки ещё раз. И ещё раз, когда магнитофон уже был заряжен взволнованными руками её содержимым.
Отец ушёл в конце мая, 29-ого числа. Если предположить, что до посёлка он добрался быстрее сына, и ради объективности взять погрешность в сутки, то, как ни крути, а его нахождение в посёлке выпадает на июнь. На лето 1991-ого года.
Динамик Астры закашлял:
«Огнев Матвей. Пятое июня.
Прошлые 10 месяцев прошли без происшествий. Новых граждан не было, провизии хватало. “Дичь и рыба ещё водиться, урожай не подводил.” — Так говорит наш председатель. Заметно мало лекарств, этого он не скроет, но благо никто не болеет. Стараемся держаться. Последнюю секцию забора вот окончили, ребят готовим. Уверен, рано или поздно посягатели найдутся — вопрос времени. Ладно, тратить ленту не для этого собрался…
Считаю расширяться пора, привлекать доброжелателей. Идея может показаться опрометчивой, но план то есть. Нужно организовать трансляцию, попросить, желательно, помощи. Чем больше провизии и народу, тем выше шансы на выживание! Председатель возмущался, мол нарвёмся на недруга, проблем и так полно, но одобрение я всё же получил. В распоряжение даже дали пришлого. Ополчение говорит мужик хороший, честный и принципиальный. Мне это только на руку и помяните слово, из этого выйдет начало чего-то большего!».
— А Аристарх-то всё-таки был здесь, чертяка! — Прогудел в хобот сосед по чердаку. — Вот только это тупик… Куда дальше, начальник? — Уже с издёвкой.
Я взглянул на него с непониманием. Отщёлкнувшая кнопка возвращала в доносящиеся из наушников помехи, но голова была где-то далеко. У поселенцев здесь был огород! Они питались свежими овощами и мясом! Нашу дичь после охоты требовалось долго обрабатывать и всё равно получать дозу, не говоря уже о невозможности выращивать овощи! Но при этом они просили помощь?! Их окружал высокий забор и охраняло собственное ополчение! Что их смогло убить?!
Совсем не подумал об отце… В нашем мире мало осталось честных и принципиальных, как Аристарх. Здесь он был ещё и пришлым. Пришлым диктором. Но он ли это? О нём же отзывалось ополчение? Оно должно было знать его!
Собеседник чуть приуныл в ожидании. Опер свою голову на руку и совсем не ожидал, что его друг настолько резко подскочит, что тот свалится с табурета. В руке товарища был раскрыт дневник.