— Да? — недоверчиво хмыкнула Шелли, оглядывая Себастьяна. — А по нему не скажешь, что он хочет панамку.
— Хочет-хочет, — уверенно сказал Барнс, точно зная, что Себастьян никогда в жизни не наденет на людях то, что он собирался ему купить, но отступать не собирался.
— Это у Джеймса бзик, — развел руками Себастьян. — На отдыхе рядить меня в несуразные панамки. Ты бы видела первую! Оранжевая в синих и зеленых бабочках! Но я ее того… потерял, — гордо сказал он.
— Бабочки — это же мило, — улыбнулась Шелли.
— Оранжевый — не мой цвет, — покачал головой Себастьян. — А еще он подарил мне когда-то шелковую куртку с пантерой на спине. Я себя чувствовал старшеклассником.
— Как будто я настаиваю на том, чтобы ты ее носил, — притворно-обиженно заявил Барнс. — А панамка тебе нужна. Чтобы волосы не выгорали, чтобы морда не сгорела, и вообще тебе очень идет. О, точно, — Барнс выудил из кармана телефон и нашел там фото Себастьяна с острова в той самой панамке, замена которой сейчас так бурно обсуждалась, и показал Шелли. — Смотри, какой он тут красивый. И панамка ему идет.
— Тиран! — не выдержал Себастьян. — Сатрап и деспот! Полиции моды на тебя нет! Шелли, не смотри, это ужасно. Он эту фотку таскает из телефона в телефон.
То ли Шелли была слишком хорошо воспитана, то ли еще что, но ржать в голос она не стала, хотя было видно, что она сдерживается.
— Ты здесь очень… — она прыснула в кулачок, — милый.
— Вот, я же говорил, она тебе идет! — тут же влез Барнс, отобрал у Шелли телефон, пролистал несколько фоток и снова показал ей. На этой фото Себастьян сидел под елкой в темно-синей пижаме и оранжевой шапке с синим помпоном.
— Я… — возмутился Себастьян. — Я… Я тебе розовую барби-винтовку подарю! — пообещал он. — И ты будешь делать на нее обзор. Такие есть, я видел!
— Нет, принцесса, розовой винтовкой ты меня не напугаешь, — уверенно сказал Барнс. — Тем более, все девочки, которые меня смотрят, будут просто в восторге.
— Подтверждаю, — сказала Шелли, — я смотрю. И я была бы в восторге.
Себастьян скрестил руки на груди, показательно надулся, но долго не выдержал и рассмеялся.
— Я придумал, — сказал он. — Ты можешь накупить мне сколько угодно панамок, но за каждую ты будешь вслух читать мне перевод фиков на языках, которых я не знаю. А то мне попался фик на испанском с интересным саммари, а испанского-то я и не знаю.
— А ты много языков знаешь? — спросила Шелли у Барнса. Они сидели на кухне за небольшим столом, накрытым к холодному чаю, несмотря на то, что скоро было время обедать.
— Много, — честно ответил Барнс. — Все перечислять не буду. Вот этот эксплуататор и хочет меня запрячь за здорово живешь. Одна панамка — один фик. И ты будешь их носить.
— Но не в Нью-Йорке. А ты будешь фики переводить. Вот мне недавно попался фик на испанском про то, что когда Зимний Солдат был в крио, он превращался в дух Рождества и дарил детям подарки. А Страйк был у него за эльфов.
— Если мне не понравится, то не буду, — тут же начал торговаться Барнс. — Хорошо, не в Нью-Йорке.
— Я прошу меня простить, — улыбнулась Шелли, — но вы о чем вообще?
— Сам начал — сам объясняй, — тут же слился Барнс, понимая, что что такое фанфикшн и почему Себастьяну это интересно, он просто так и не расскажет.
— О, фанфишкн — это фанатские тексты на тему чего угодно, — начал объяснять Себастьян. — Ну вот кому-то в Марвел не хватает любовных историй — и люди садятся и пишут любовные истории, которые невозможны в каноне. Или так называемые “пропущенные сцены”. Или приключения. Дружбу. Что угодно. Пишут по фильмам и книгам, даже по компьютерным играм. От лимериков до порнографии, что угодно. И зачастую там сюжетные ходы и проработка характеров лучше, чем в сценарии. Я более-менее слежу за фанфиками на языках, которые знаю. А, иногда комбинируют разные фэндомы. Например, я читал фик про то, что Джек Бенджамин — это роль, которую я сыграл в сериале в две тысячи девятом — сын Зимнего Солдата. Иногда, конечно, пишут плохо, иногда пишут такое, от чего тошнит, а иногда попадаются шедевры. Еще есть фанарт — фанатские рисунки и комиксы. И косплей — когда фанаты наряжаются любимыми персонажами.
— Господи, — изумилась Шелли, — вот людям делать-то нечего. Нет, здорово, конечно, что кто-то вот так вот придумывает что-то, но… Даже не знаю. Наверно, не мое это все просто. Я вообще особо не смотрю ничего, некогда. А о тебе узнала, только когда дети все уши прожужжали про Зимнего Солдата. Уж очень он детям приглянулся, что стреляет хорошо. А потом у мужа ролики увидела твои, Джеймс, ну и спросила, а не этот ли мужик играет Зимнего Солдата. Как же он надо мной ржал!
— Ну что поделать, — развел руками Себастьян. — Мы, говорят, похожи.
— Вот так на вас смотришь, и понимаешь, что похожи, да, но не перепутаешь. Как разнояйцевые близнецы, — кивнула Шелли, — а вот если Джеймса постричь и по-одному вас рассматривать, то не так-то просто отличить.
— У Джеймса другой оттенок волос, глаз и форма лица отличается, — сказал Себастьян. — Но не сильно. А вот мимическая маска и руки у нас совсем разные, — он протянул вперед ладонь и кивнул Баки: — Покажи.
Барнс протянул руку, как просил Себастьян. У них и правда были совершенно разные руки: у Себастьяна сильные, но изящные пальцы с удлиненными ногтями, узкие запястья и, конечно, маникюр. У Баки были широкие грубые ладони с короткими пальцами, запястья мощные, а ногти — не отполированные, а просто коротко острижденные, квадратные.
— Игра “Найди десять отличий”, — усмехнулся Барнс. — Когда вижу свои лапищи рядом с этими ручками, прямо стыдно становится.
Барнс вспомнил, как эти ладони обхватывают цевье, и слегка залип, плавно съезжая мыслями с винтовки на член, и резко тряхнул головой, убирая руку.
— Да, при ближайшем рассмотрении вы действительно разные, — согласилась Шелли, даже потрогав ладони обоих, глупо хихикнув, когда ее пальцы коснулись руки Себастьяна. — Обалдеть. В моем доме, на моей кухне сидит известный актер, да еще дает себя за ручку подержать. Фанатки, небось, о таком и мечтать не могут?
— Ох, фанатки чего только не вытворяют, — улыбнулся Себастьян. — Позавчера я вернулся из Сиэтла, с конвента. А на конвенте есть такая штука, как возможность для кого угодно сфотографироваться с актером за двести долларов. Ну или больше, зависит от известности. Так вот, на этих съемках у меня и на шее висят, и сценки я разыгрываю, и на руках таскаю, и чего только не делаю. Не целуюсь разве что.
Он достал телефон и показал фотографию, на которой крупная, килограммов на восемьдесят, девушка висела на нем, обхватив руками за шею, а ногами за талию.
— Еще бы ты с ними целовался, — буркнул Барнс, у которого волосы шевелились только от мысли о том, что все эти фанаты и фанатки вешаются на его принцессу и всячески его лапают.
— Не расстраивайся так, — Шелли погладила Барнса по руке, — это же просто его работа. Ладно, раз вы тут все показываете мне разные фотки, я вам тоже покажу, — она достала из кармана домашнего платья свой телефон и покопалась в нем с минуту, после чего положила на стол. — Вот.
На фото стояла Шелли в коротких шортиках и маечке, а в руках у нее была здоровенная винтовка, у которой даже были сошки. Судя по размытому куску возле дула, фотографировали ее в момент выстрела.
— Это же Баррет эм девяносто девять, она весит двадцать два фунта, — пришла пора Барнса изумляться. — Да она больше, чем пол-тебя.
— Мы с Майки поспорили с его другом, что я из этого монстра на весу выстрелю, — улыбнулась Шелли. — Даже плечо не выбила. Но на второй выстрел меня уже не хватило. А так я даже попала.
— Круто! — впечатлился Себастьян.
— Я смотрела последний ролик Джеймса, с тобой, — сказала Шелли. — Значит, ты тоже стреляешь? Тебе как, нравится?
— Я не фанат, — признался Себастьян. — Но ради любимого человека на что только не согласишься.
— Это точно, — согласилась она и хотела ещё что-то сказать, но тут раздался детский гомон. Вся троица с Лизой во главе влетела в дом, точно определив, где находится мама.