— Ну как узнал? Ты мне смсок не прислал, а ты, когда уезжаешь, всегда засыпаешь меня смсками. Телефон у тебя неубиваемый, я забеспокоился. К обеду пошел смотреть местные новости, узнал, что самолет со съемочной группой пропал, и понял, что это твой. А тут как раз мама позвонила. Я и ляпнул. Она меня минут пятнадцать успокаивала.
Барнс принялся играть с резиновыми жителями ванной, пока Себастьян тщательно промывал ему волосы.
— Принцесса, вот я вроде взрослый мужик, мне уже за сотню, у меня есть муж, кот, но при этом у меня есть пижама с сонным милым медведем, я радостно играю с резиновыми игрушками, пока ты меня моешь, и до ужаса боюсь твою маму, — философски сказал Барнс, потому что его устраивала и пижама, он ее сам выбирал, и игрушки в ванной его радовали. А Капитан Америка для него был не подростковый кумир комиксов и фильмов, а реальный человек, на которого хотели бы равняться и многие взрослые.
— О, ты меня навел на мысль о рождественском подарке! — радостно сообщил Себастьян. — Но что это будет, я тебе не скажу.
— А я не знаю, что тебе подарить, — сокрушенно опустил голову Барнс. — Знаешь, вот вроде бы, когда сказали, что дарить, так вроде даже и проще, но исчезает элемент сюрприза. Просто подарок должен быть или символичным, или приятной безделицей, или чем-то очень желанным.
— До Рождества еще полгода, успеешь придумать, — улыбнулся Себастьян. — Наклонись вперед, я затылок промою.
Потом они в четыре руки и два полотенца вытирали волосы Барнса и два часа сушили в два фена. Барнс, правда, не любил сушить волосы феном, но вот в таких случаях, как поездка к маме Себастьяна, приходилось.
Одевшись и причесавшись, Барнс глянул на себя в зеркало. Как обычно после мытья, сколько ни укладывай, мелкие волоски кучерявились и стояли дыбом, делая его похожим на большой темный одуванчик.
— Я готов, — вздохнул Барнс в попытке пригладить волосы.
— Не морочься, — Себастьян погладил его по голове. — Ты не на съемках, а там твои волосы — забота стилиста. Косу тебе заплести?
— Не хочу, находился с косой. Ирэн от меня не отлипала, — Барнс взял свою ленту и завязал волосы ею в районе лопаток, заправив за уши более короткие прядки. — На машине или на такси?
Барнс подхватил пакет с выданными ему учебниками, которые нынче собирался вернуть. Он поступил, и больше они ему были не нужны, хотя и очень помогли.
— На машине. И заедем в “Миорицу”, купим маме румынскую коврижку.
Со всеми заездами и сборами они подъехали к дому Жоржетты через полтора часа. Барнс поцеловал Себастьяна в машине, нежно ухватив за подбородок.
— Я очень волнуюсь, встречаясь с твоей мамой, — сказал он ему в губы. — Поэтому говори сейчас, что ты задумал. Или она.
— Котик, это у тебя атавизмы, — уверенно заявил Себастьян. — Ничего мы не задумали.
— Чтобы убедиться, что я живой, твоя мама могла просто позвонить и попросить поговорить со мной, — заявил Барнс, поправляя рубашку с короткими рукавами. — Ладно, пошли, любовь моя. Я готов.
— Ты не предполагаешь, что она могла просто по нам соскучиться? — спросил Себастьян и поднялся на крыльцо.
— Она ко мне слишком хорошо относится, — посетовал Барнс.
На его взгляд мама, которая знала, что сын скрывал от нее мужика пять лет, должна была бы очень настороженно к этому мужику относится, тем более что до этого сын предпочитал девушек.
Жоржетта распахнула дверь.
— О, мои дорогие, — радостно улыбнулась она и обняла Себастьяна. Целовать не стала, чтобы не смазать помаду. — Джеймс, здравствуй. Какой-то ты усталый. Проходите, проходите скорее.
— Здравствуйте, Жоржетта, — поприветствовал маму Себастьяна Барнс, проходя за ними в дом. — Просто десять часов полета с пересадкой… Все в порядке, не стоит волноваться.
— Ох, милый, ну что же вы мне не сказали? — всплеснула руками Жоржетта.
— Мама, вот коврижка, которую ты любишь. В Квинсе открылась румынская лавочка, “Миорица”.
— О, а ты помнишь, в честь чего она названа? Помнишь, я тебе на ночь читала “Андриеша”, когда ты был маленький? Ты еще так смеялся над Пэкалэ.
— Не помню, — Себастьян улыбнулся, качая головой.
Жоржетта принюхалась к коробке с коврижкой.
— Какой аромат! Томас, иди к нам, мальчики приехали.
Барнс подумал о том, что так тепло, помимо его родной мамы, к нему относилась Сара, мама Стива. Теперь вот Жоржетта, мама его мужа. Возможно, его мама так же тепло относилась бы к Себастьяну, если бы вообще смогла принять, что ее сын живет с мужчиной. Отец бы точно не смог бы, наверное, судьба распорядилась правильно, разделив их во времени, оставив им светлую память о сыне-герое. Барнс тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли.
Они прошли в дом, снова устроились в гостиной на диване, как и в прошлый раз на День благодарения, и Барнс протянул Томасу пакет с учебниками.
— Спасибо. Мне очень помогло, — сказал он.
— Ты поступил? — требовательно спросил Томас.
— Да, — просто кивнул Барнс, — поступил. Туда, куда хотел, и на тот факультет, на который хотел. Книги очень помогли.
— Отлично, отлично! — Томас похлопал Баки по плечу и забрал книги. — Учиться никогда не поздно, я всегда это говорю.
— Кофе? — спросила Жоржетта. — Милый, я помню, тебе без сахара и много сливок. Хорошо быть молодым и не бояться атеросклероза. Джеймс, а тебе?
— А я вообще ничего не боюсь, поэтому мне и сливки, и побольше сахара, — озвучил свои пожелания по кофе Барнс.
— За твое поступление надо выпить! — заявил Томас. — Ежевичного или бузинного? Себ, тебе не налью, тебе машину обратно вести.
Жоржетта ушла готовить кофе.
— Ежевичного, — согласился Барнс. — Не думал, что у меня с первого раза получится. Прикинул, что если не поступлю, то буду уже разбираться, по чему не дотягиваю. Но учебники очень пригодились. Особенно по истории. Я, оказывается, знал ее очень-очень плохо. А сейчас вполне себе имею представление о том, что происходило и в двадцатом веке, и в более ранние периоды.
— Ну и отлично, — Томас достал бутылку и бокалы, налил себе, Баки и Жоржетте. — Но ты же понимаешь, что поступить — это даже не полдела? Сессия каждые полгода, учиться придется так же, как ты готовился к тестам. Куча умных людей расслабляется после поступления и заваливает первую же сессию.
— Я ни одной не завалил, — заметил Себастьян и взял у матери поднос с чашками.
— Потому что ты умница, — улыбнулась Жоржетта.
— Думаю, я справлюсь, как-то же я выучил те языки, переводами с которых занимаюсь, — пожал плечами Барнс. Он был суперсолдатом с повышенной обучаемостью и феноменальной памятью, так что Барнс был уверен, что справится с учебой. Вот только аргументировать свою уверенность кому-то, кто не Себастьян, он не смог бы при всем желании.
Барнс взял бокал в руки, почему-то вспомнив, как напился первый раз за последние лет восемьдесят, если не больше. Было и забавно, и грустно.
— Ну, Джеймс, расскажешь нам о своих приключениях на Аляске? — спросил Томас, устраиваясь в кресле напротив Баки.
— Себастьян так беспокоился, — добавила Жоржетта.
— Ну… У меня армейская подготовка, я служил, потом был наемником, — не зная, что именно рассказать, заговорил Барнс. — Пилот сказал, что искать не начнут до следующего полудня, а сколько будут искать, вообще неизвестно. А я беспокоился, что Себастьян будет волноваться, если искать будут долго. И решил, что все равно дойду быстрее, чем нас найдут. Вот и дошел.
— Джеймс очень специфически заботится о ближних, — объяснил Себастьян. — Если бы не он, их искали бы не меньше недели, а у них еды с собой было на два дня.
— Я после съемок собирался отдохнуть там дня четыре, — Барнс погладил Себастьяна по колену в благодарность за объяснение. — Но после этого марш-броска как-то расхотелось. Насмотрелся я на Аляску. Может быть, в следующем году. Я дошел когда, сразу Себастьяну написал, чтобы он не волновался. А потом не смог уснуть, пока не услышал его. Себастьян говорит, мне медаль хотят дать.
— Мэр Фэрбенкса объявил об этом публично, — подтвердил Себастьян. — Камилла следит за новостями.