— Всё хорошо, мисс Беррингтон, всё хорошо… Мы дадим вам снотворное и вы уснёте.
Но я всхлипываю. Я не хочу лекарства, не хочу уколы. Мне больно от них, от них у меня нет сил, болит голова, запах вербены меня калечит каждый раз, когда в руку колют криоцитоз. Я не могу шевелиться после таблеток, язык немеет, сил нет, я даже не ем. Но свет от фонарика не прекращается. Все знают, что я сбегаю сюда, все…
Кто-то хватает меня за шкирку, быстро поднимают на ноги, светят фонариком в глаза, и опять укол… криоцитоз больно щиплет. Яд — горький на языке, горячий по телу. Я падаю в руки санитару, безвольно закатив глаза…
* * *
Снова капли стекают по стеклу, дождь, ураганом бился о моё стекло. Капель было в этот раз больше, синяки под глазами усиливались тоже. Дверь в мою палату открывается, я даже не шевелюсь, когда в неё заходит седой старик, который опускается на кресло. Вдыхаю запах, полной грудью, стараюсь унять тошноту после новой порции криоцитоза в руку, но боль смолкала только пару раз. И то, медсёстры, когда видели, что я не реагирую на лекарство, снова кололи его в меня в двойной порции.
Голос, знакомый, так редко звучащий возле меня в последнее время заставил мою голову безвольно подняться, взглянуть на старика в белом халате, который сел на кресло возле меня. Его… я видела где-то. Но не помню где, и кто он. Старик улыбается мне, я вижу его бейдж, на котором было напечатано «Д. Бьюкен».
— Бьюкен… — Шепчу я, вяло поднимая глаза на его опущенные с переносицы очки. Старик улыбается, снова кивает головой.
— Здравствуй, мисс Беррингтон. Как твоё самочувствие? Врачи докладывают мне, что ты отказываешься принимать таблетки и редко ешь.
— Ем… ем, когда голодна, а когда не голодна не ем.
Но где же я его видела? Почему этот старик так был мне знаком? Его глаза сверкали под тяжестью света лампы, шершавые руки перелистывали толстые листы журнала, где было прописано всё обо мне, и его удручённая улыбка, от которой внутри по костям стало что-то скрежетать затопили мои глаза слезами… Д. Бьюкен…
Доминик Бьюкен…
— Директор Бьюкен…? Это же вы… — Я поднимаю безвольную и слабую руку на мужчину, вижу в его глазах изумление и испуг, перемешанный с остатками серьёзности. Он сглотнул, захлопнул журнал, подсел ко мне ближе, всматриваясь в мои красные и опухшие глаза. — Лонгсмит…
Глаза мистера Бьюкена расширяются, он напугано смотрит в сторону открытой двери, подходит к ней, закрывает её. Его руки трогают мой лоб, старик измученно прикрывает глаза.
— Мисс Беррингтон, вы можете путать многие вещи.
— Не могу… я помню всё.
— Например?
— Например… — Повторяю за ним я, но более вяло, не так как он твёрдо сказал. Стало быть, в моих глазах заиграло что-то, от чего мужчина снова присел передо мной, стал искать искажение во мне. — А что если… у нас есть два мира? Один из которых таит в себе… намного больше силы, чем наш, настоящий?
— Это вы говорите сейчас про параллельные вселенные?
— Да… возможно.
— В точности как наша, но уже в бесконечности вариаций? — Старик хмыкает, теребя свой нос и устало выдыхая. — Не кажется ли вам это странным?
Я дёрнулась, распахнула глаза. Именно, именно так! Мне не кажется всё это странным, потому что всё то, что происходило со мной за эти полгода — не могло быть выдумкой, сказкой. Всё это было правдой. Но такой ли точной, верной, я знать не могла.
— Не кажется, директор Бьюкен. Прошу вас, расскажите мне про это… про вселенные. Вы же… доктор! Умный, а значит, знаете про квантовые теории.
— Мисс, вы сейчас говорите о какой именно квантовой теории? О теории Хью Эверетта? Я не физик, я психиатр, мисс…
— Да! Да, именно про теорию Эверетта! — Мои глаза загорелись, я схватила руки напуганного старика, который продолжил сидеть возле меня, и даже не полез в карман, когда я дёрнулась к нему. Он не боялся меня так, как боялись санитары или медсёстры, которые, как только видели во мне ошеломляющее движение или просто какую-то активность — сразу брались за укол. — Например… например… есть ли теория, что произошло что-то грандиозное, а на деле — его и не было вовсе?
— Мрачные измерения значит вас интересуют?
— Возможно… — Отползаю от него назад я, дотрагиваясь до головы, в которой опять закружился болезненный ураган, что тянул меня на дно. — Но… как туда попадают?
— Мисс… — Глаза мистера Бьюкена полезли на лоб, он испуганно щёлкнул ручкой, поднялся с места.
— Теоретически… Всё закладывается в теории… теория миров, вселенных… она безгранична…