— Тогда ответь на вопрос. Стих написанный Энджелом Леманом с названием: «О, Натали», говорит тебе о чём-нибудь.
Может я сказала это слишком серьёзно, а может у Уиланда просто привычка просто так злиться, я точно смогла почувствовать, как его злобная магия отражается на мне. Он оглянулся назад, словно беспокоился о том, что нас могут услышать, а потом взглянув на меня снова, ухмыльнулся.
«Может хватит так делать?»
— Говорит. Даже о многом. Почему заинтересовалась?
— Тут вопросы задаю я. Отвечай, что ты о нём знаешь?
— О моём пра (нескончаемое количество пра) дедушке? Или о чем-то ещё?
— О всём.
— Безумная, да? Ты как со мной разговариваешь? — Его голос стал таким хриплым и низким, что я немного потеряла серьёзное выражение лица, и немного потеряв планку своей настойчивости опустила руку с книгой.
— Да, безумная. Отвечай мне, Леман!
— За такой тон, я бы тебя давно превратил в ящерицу, леди Беррингтон. Но боюсь за такое меня высекут.
— Уже леди? Мистер Леман, ответьте на мой вопрос, мне важно знать об этом стихотворении всё. — Я сказала это спокойно, даже с нотками доброжелательных и даже слишком милых интонаций. Стараясь не терять лицо, или не впадать в крайность я спрятала руки за спиной и стала дожидаться что мне ответит Уиланд. Он думал. Долго.
— Этот стих был посвящён Натали — первой любви Энджела Лемана, с которой он был обручён. Но накануне дня свадьбы она призналась в том, что её любовь к нему не взаимна. И исчезла. Ушла.
«Она умирала...»
— Просто исчезла?
— Да. По легенде нашего семейства Энджел вернулся в дом, в котором они вместе проживали и нашёл окровавленное платье для венчания с множеством белых платков, заляпанных кровью. Ходили слухи что она потеряла ребёнка, но, потом как оказалось, она умерла на следующей день, как только сбежала. На её щеках были красные слёзы. Это всё что знаю.
— Но почему тогда она не рассказала никому про это? Про то, что умирает?
«Ты сейчас тоже ничего не говоришь никому о том, что можешь умереть».
— Может это было связано с чем-то другим. — Уиланд пожал плечами. Я металась взглядом из стороны в сторону, пыталась собраться с силами прежде чем вернуть спокойный голос и произнести:
— Спасибо за рассказ. Мне пора.
— Исчезаешь, куда?
— Нет, никуда. — Я натянула на своё лицо улыбку, и быстро обошла Уиланда стороной. Я боялась, что он может понять то, что я что-то не договариваю, потому что это в принципе читалось по моему лицу и словам, которые после его рассказа звучали уже тише прежнего. Быстро хватив меня за руку и развернув к себе лицом, Уиланд потянул меня на себя, чтобы я вздёрнула подбородок и смотрела в его глаза.
— Разговорчивая. Ты врешь.
Сказал, как, отрезал.
— Нет, не вру.
— Врёшь. Что случилось? — Я пыталась вырвать свою руку из его цепкой хватки, но я была ещё не так сильна физически, чтобы легко это провернуть. А парень так и продолжил глазеть в мои зрачки пытаясь что-то в них прочесть. Я быстро зажмурилась и практически затаила дыхание, отворачиваясь, чтобы он не смог меня прочитать. — Я на тебя не воздействую, расскажи. Я тебя не отпущу пока не расскажешь.
— Зачем тебе знать?
— Легче станет.
— Тебе или мне?
На мгновение он замялся, не знал, что ответить.
— Какая разница? — Недовольно зарычал он.
Я выдохнула сквозь сжатые зубы и прикусила нижнюю губу. Ну не хотелось мне никому рассказывать об этом, потому что должна сама во всём разобраться. Пока что сама.
— Я хочу поехать к бабушке погостить. Боюсь, что меня не отпустят.
«Надеюсь, что поверит».
Или нет. Уиланд отпустил мою руку, одёрнул свой плащ и ответил мне, холодно выдыхая:
— Отпустят, если не нарушала правил. Ведь не нарушала? — Я замотала головой, — Хоть в чём-то послушная.
Хотелось быстро развернуться и бежать в школу для того, чтобы просить у профессора Донлоп пропуск и отгул на несколько дней. Но что-то всё же не давало мне возможности уйти, потому что пока на меня смотрел Уиланд сделать это было невозможно. Превозмогая все свои неудобства, я медленно отхожу назад от него на несколько шагов, а потом ещё и ещё, чтобы затем развернуться и быстро пойти назад в корпус.
* * *
Я никогда так быстро не добиралась до Ковингтона. Особенно, когда знала, что добираться до него мне придётся не из Лондона, а из Джадрона (ещё дальше чем нужно). И вот, я стою на пороге резиденции Бенеттов и трезвоню в замок на дубовой двери. Внутри послышались шаги, а потом прямо перед моим носом пронеслось какое-то странное облако, заставляющее меня нагнуться. На пороге стоял мой грозный дедушка, который держал в руке охотничье ружьё и недовольно смотрел по сторонам, но как только он увидел меня, то сразу кинулся ко мне с объятиями и словами недовольного старикашки.