Он хотел броситься к ней, утешить, заключить в объятия, какая бы печаль не случилась, но не смог двинуться. А Цири, казалось, продолжала болезненно стонать и рыдать, сидя на коленях. В приглушенных всхлипах звучала невыносимая боль и скорбь. Геральт не мог ни пошевелиться, ни крикнуть. Мог только смотреть, как нечто темное догоняет и обволакивает ее, уводя во тьму.
Геральт проснулся резко. Паршивый сон еще долго не отпускал. Он лежал неподвижно, заново переживая сон. За окном солнце уже спускалось.
Случилось что-то страшное… Или случится… Вопило предчувствие.
Поежившись от неприятного холода, он вытянул из-под подушки мешочек и быстро пересчитал свои сбережения. Оставалось еще немного с недавнего заказа. Пятьдесят монет за оборотня — работа была легкой. Оборотень не защищался. Загнанный в пещеру, из которой не было выхода, он упал на колени и молча ожидал удара мечом. Ведьмаку даже было жаль его. Но ему как-никогда нужны были деньги. Не прошло и часа, как он уже ехал по улицам города Дорьяна в поисках знакомого переулка и знакомой вывески, где ожидал Лютик.
— Дикая охота? — изумился корчмарь. — Призраки? Поблизости?
— Говорят, их видели недалеко отсюда, где-то у Лисьих Троп.
— Дикая Охота, — проговорил Лютик, присоединившись к беседе постояльца и корчмаря, пока Геральт молча доедал свой заказ, — к войне.
— Глупое суеверие… Поди это какая-нибудь разукрашенная шайка ошивается, — не поверил корчмарь.
— Ошибаешься, Барнье. Помнишь слухи, ну тогда, незадолго до нильфгаардского нападения на Цинтру…
— Тише! — Их резко прервал Геральт. Ведьмак выпрямился, уставившись в окно, где стояла безлунная ночь.
— Что слу…
— Конники.
— Что? Рыцари? В такое время суток? — потянулись остальные к окнам, ничего такого не слыша.
— Нет. Один конь, — прервал их ведьмак, подняв со скамьи меч и обнажая его. — Один живой конь. Остальные… Зараза… Гончие Дикой Охоты. Не высовываемся.
Всадники Дикой Охоты в ночи казались темнее самой тьмы. Они будто кого-то искали или ориентировались. Осмотревшись по сторонам несколько минут, ускакали в сторону большака.
— Дьявольщина… И вправду, что-то грядет. Не к добру это… Надо уехать с этих краев, — успокоившись, бросил корчмарь. Как оказалось, он успокоился слишком рано. Пару минут спустя за окном сверкнула молния.
«Боги, что еще?!», — сердце мужика вновь ушло в пятки. Он уже проклял тот день, когда решил работать по ночам.
Вскоре свечение за окном исчезло, но отворилась дверь корчмы с легким скрипом. Барнье мог клясться всеми богами, что никогда не видел прекраснее женщины. На пороге стояла высокая брюнетка во всем черном, но с фиалковыми глазами. Высунувшись за стол, Лютик осмотрелся, что за напасть принесло в этот раз и ахнул. Геральт тоже удивился визиту нежданных гостей. Он стоял вкопанный в землю, будто парализованный.
— Геральт! — но его вывел из ступора другой голос, молодой девичий голос.
Девушка с пепельными волосами выбежала из-за спины чародейки и кинулась в объятия к ведьмаку, зависнув на его шее.
— Цири, — сказал ведьмак, крепко подхватив девушку. — А ты выросла.
— Хе-хе, — радовалась Цири. — А ты ничуть не изменился.
Йеннифэр осторожно сделала шаг за порог и закрыла за собой дверь. Она молчала. Не хотела прервать их встречу.
— Йен, — наконец, вернул дар речи Геральт и посмотрел на нее.
Слишком много было в их взгляде того, что постороннему не понять. Но Лютик не был таким. Между этими двумя всегда существовала непреодолимая связь.
— Так это и есть та самая загадочная девушка, Геральт? — вышел со своего укрытия поэт и подошел к ним.
Цири заметила Лютика. Она вглядывалась к нему, словно уже где-то его видела, но не могла вспомнить. Человека в берете и в таком ярком вычурном одеянии… Ага! Во сне! Во сне…
— Я рад вас видеть, но Йен, Цири, что вы здесь делаете? Разве вы не должны быть в Аретузе?
— Цири, — перевела взгляд на девушку Йеннифэр.
— Я… Геральт… — не зная, что и сказать, Цири перебирала пальцами. — Ты знаешь… Что-нибудь о Айри?
«Ну конечно, о ком она могла так волноваться…», — улыбнулся в мыслях Геральт.