«Интересно, а они то пятно крови в углу плитки отмыли?»
«Я больше поверю в то, что они понаделали новых»
– Кстати, Артём, мне недавно попалась в руки одна преинтереснейшая книга. Могу предоставить Вам для ознакомления… если вас это, конечно, заинтересует.
– Благодарю, Валентин Павлович, но…
– Просто Валентин, пожалуйста.
– Как можно? Это обозначение степени уважения к Вам, как к кандидату наук. Всё же не каждый способен на подобное в Вашем возрасте.
– Артём Александрович, во-первых, мы почти с Вами ровесники. Во-вторых, вы проявили бы большее уважение, если бы обращались со мной так, будто я Ваш друг и товарищ. Поэтому на «ты», пожалуйста.
– Тогда почему Вы ко мне обращаетесь в уважительной форме?
– Мальчики, не спорьте! Чай готов.
– Ты моё пепельное чудо! Спасибо, – Валентин громко чмокнул Вику, отчего Артём поёжился.
«Щенячьи нежности»
К слову, Артём только сейчас обратил внимание на пепельно-белое каре Вики, заменившее светло-коричневые хвостики, бывшие ей не так к лицу. Удивительно, как может преобразиться человек от столь мелких деталей.
– Да, благодарю. Вы так и не ответили на мой вопрос, Валентин Павлович.
Глаза знатока науки пугающе сверкнули, а лицо зазмеилось одной страшной улыбкой.
– Вы, Артём, в первую очередь являетесь арендатором, пусть и почти другом семьи…
– …Почти.
– Не важно. А мне мешает этот факт именовать Вас менее официально, однако, Вас же в свою очередь это точно не должно и не может стеснять. Пусть я и старше, я требую дружеских отношений как преобладающих над официально-деловыми.
– Ах, требуете… Вы противоречите самому себе, господин кандидат наук. Официально-деловые отношения, как Вы выразились, предполагают обращение субъектов данных отношений друг другу в уважительной степени. Вы же настаиваете на дружбе и не можете обратиться ко мне менее официально. Возможно, стоит наконец определиться, чего же Вы сами хотите от наших диалогов?
– Мальчики…
Валентин сидел насупившись, пытаясь испепелить собеседника взглядом, но вдруг переменился в лице, посмотрел на Вику и громко рассмеялся. И без того испуганное лицо девушки теперь и вовсе застыло в недоумении.
– Ты слышишь, Федотова? Ты слышишь этот запах? Это Запах поражения! Я впервые проиграл словесный спор! Должен признать, Артём, ты меня подловил. А как вы резко сменили стиль речи на более сухой, чтобы показать свой боевой оскал? Это был поистине сильный ход, коллега! Я принимаю поражение, и в знак примирения прошу одарить меня рукопожатием.
Артём не нашёлся, чем ответить, и пожал протянутую ему руку. Пусть она и была по хищному длинной, ему не составило труда уместись её в своей кисти, бывшей как будто в два раза больше кисти ученого.
– Не сердись на меня, Артём. Я всё-таки ученый, а для нас отстаивание собственного мнения – дело чести, подобно средневековым рыцарям.
– Да, и это вдвойне иронично: мы, кажется, не в четырнадцатом веке. Но я понимаю и вовсе не сержусь. Однако в следующий раз напомните, что спорить с Вами… с тобой, Валентин – дело не из лёгких.
– Брось! Ты меня в одну фразу на место поставил! Таких бы людей в политику, да побольше… мигом бы всё на этой арене на свои места встало.
– Ладно, хватит дискуссий на сегодня, – вошла в диалог Вика. – Мне кажется, что мы задерживаем Артёма. Вы ведь по делу, не так ли?
– Просто взять плату за аренду, если точнее.
– Ах, это! Что же сразу не сказал? Сидим здесь, как дети в песочнице, спорим, людей от дел отвлекаем!
– Мои дела не настолько важны, они могут и подождать, не беспокойся.
– Даже слышать не хочу об этом! Мы и без того задержали тебя своим чаепитием, к тому же… и нам уже пора за работу. Пока опаляет небесное светило, полагается закончить всё, что способно помешать вечернему мероприятию.
– Мы собрались сегодня в кино, – объяснила Вика. – Заняли последние места на сеанс.