Димас кивнул.
Лавки-то ночью не работают, все верно. А вот большой Столичный рынок, на котором можно купить все и еще немножко больше, как раз в это время и начинает шевелиться. Первые торговцы приезжают, начинают выкладывать товар, чтобы к четырем часам утра все было на прилавках… к полудню рынок уже закроется. Жарко, не поторгуешь!
Так что Рикардо потихоньку и собрался. Пока письмо написал, тут уже и четыре утра. Пока прогулялся по столичным улицам в свое удовольствие, дошел до рынка, не слугам же поручать такое важное дело… и задумался.
А какие цветы любит королева?
Вот он… баран! Не догадался даже такое узнать! А если ей розы не нравятся – или наоборот? Если она какие-то цветы не любит?
Впрочем, адмиралу была свойственна решительность. Да и откуда-то потянуло таким знакомым запахом… Рикардо больше и не думал, и свернул в один из переулков.
Теперь он точно знал, что надо отправить королеве!
Надо сказать, Мария оценила.
А вот что подумали придворные дамы, когда ее величеству принесли громадную корзину вкусных копченых морепродуктов… рыбка, кальмар, осьминог, моллюски, что-то вовсе ей незнакомое, но вкусное… Мария едва не урчала от удовольствия!
Там же, в корзине, находились янтарные украшения, безнадежно пропахшие рыбкой, и письмо, котором адмирал благодарил королеву за помощь и заверял в своей вечной преданности.
Украшения отправились в лохань с водой, отмокать от восхитительного запаха, а письмо – увы – сберечь не удалось. На восхитительный запах прибежали штук шесть дворцовых котов. Мария честно поделилась рыбкой и с Анной, и с кошаками, но один из них решил, что пергамент – это тоже рыбка. И слегка подрал письмо когтями. Увлекся котик.
Но так пахло, просто ТАК пахло!
Мария подумала, что адмирал – человек неординарный и явно умный. Цветы дарить каждый козел может, а вот такое придумать – мозги иметь надо! Уммммм, ну как же вкусно! После завтрака из морепродуктов Анна отправилась на уроки, а Мария, откровенно зевая (объелась по уши), направилась в сад, где и устроилась в тени пышного куста сирени.
– Ваше величество!
Мария с интересом посмотрела на красноглазого эрра. Выглядел он замечательно! Правки – не требуется!
Глаза красные, до сих пор слезятся, под глазами синяки… за добавкой пришел?
– Эрр?
Мария абсолютно не помнила, как его зовут.
Эрр Расмус Вейнард даже обиделся. Это ж ОН!
Самый очаровательный и обаятельный кавалер двора! И его так демонстративно не помнить?
Мария не играла, она действительно его не помнила в упор. Ну, красавчик. И что? Много их тут бегает, на всякий вкус и цвет. Надо бы прекращать эту практику с выходом в сад, а то тут ее в покое не оставят! С другой стороны, в начале лета сидеть в своих покоях? Это жестоко! Там сыро, как ни топи, и темновато, и плесенью пахнет… на кой было травить всех этих графьев-королев, пожив в таких шикарных условиях, они отлично помирали сами! Сырость, плесень, а там и туберкулезные палочки себя ждать долго не заставят. Добавки мышьяка не требуется!
– Эрр Расмус Вейнард, ваше величество. Ваше величество, я умоляю о прощении!
Мария подняла брови, глядя, как к ее ногам опускается красиво упакованный сверток.
– Это что?
– Это мои извинения, и я умоляю вас их принять.
– Вы уверены, что вас простят за убийство эрра Эрсона? – невинно уточнила Мария.
Эрр Расмус так шарахнулся, что чуть в куст ежовника не упал.
– В-ваше величество?!
Мария фыркнула.
– Меньшее я в качестве извинений не приму.
– Ваше величество!!! – отчаянно возопил эрр Расмус.
– Вам еще разъяснения требуются? Или… добавить? – Мария многозначительно шевельнула пальцами.
Эрр слегка попятился назад.
То-то же!
Взяли моду, к королевам приставать! Я вас быстро отучу от демократии! Только феодализм, только хардкор!
Мария отпихнула носком туфельки сверток, в котором, судя по всему, было новое платье, и удалилась. Эрр за ней последовать не решился. И правильно, она бы ему точно добавила, чтобы ходил, моргал и хромал. Гад!
А будь она беззащитна?
Нет-нет, развод, и пошел этот гадюшник куда подальше! Пусть без нее тут друг друга травят!
Море…
Море – это единственное, что любил Дерек, что позволял себе любить после утраты жены и друга. Да-да, Марк хоть и остался жив, но разве это важно? Для Дерека он умер, когда предал их братство, когда потянул в постель единственную любимую женщину Дерека.
Он умер тогда…
А еще в тот день умер Дерек.
Когда-то ему была важна вся эта мишура. Дом, жена, дети… его этого лишили, ну так и пусть! Он ничего больше не желает, ему ничего не интересно. Только месть.