«А ведь это же смерть! — мелькнуло в голове Леночки. — Она умирает!» И тут же Леночка увидела, как дрогнули веки подруги, как широко открылись глаза, какими большими и круглыми стали ее зрачки. И тогда Леночка почувствовала глубинный панический ужас — ужас осознания смерти, пронзивший Раечкин мозг. Этот ужас, как свистящее копье, вырвался наружу из мгновенно сузившихся зрачков Раи, вихрем безумных грохочущих и совершенно бессильных что-либо изменить мыслей. Лена почувствовала леденящий свист этого вихря, у нее моментально вспотели ладони и кровь хлынула к вискам, разрывая мозг.
Неужели конец? Неужели все? Какая идиотская музыка! Леночка грохнула по магнитофону кофейной чашечкой. Музыка не прекратилась, но глаза подруги закрылись, и на лице ее снова появилась чужая нелепая улыбка. Мышцы Раечки расслабились, брови поползли сначала вверх, как будто она удивилась чему-то, затем опустились вниз. Ладони раскрылись и, медленно округляясь в пальцах, приобрели такую форму, как будто Раечке дали два яблока, и она держит их, не зная, какое съесть самой, какое отдать Лене. Лена с ужасом увидела, как на Раиных губах медленно, точно внутри что-то вскипает, появилась белая густая, как взбитые сливки, пена.
Все! Это уже не сладостное изнеможение. Тело, распростертое на кровати, ладони, сжимающие яблоки, бледное лицо в китайских подушках…
— Рая! Рая-а-а! — Леночка бьет холодное лицо сначала кончиками пальцев, затем мокрыми от пота ладонями, потом кулаками. Она трясет ее, колошматит подушками. Она хватает магнитофон — из него еще льется музыка. Да как он смеет!.. Как он смеет издавать такие прекрасные звуки, кусок пластмассы, бесчувственная машина! — Раечка! Раюшечка!
Лена перестает бить ее по лицу. Она стягивает почти голое, в одних трусиках, похожих скорее на маленький треугольничек, на кружевную черную тряпочку, тело и тащит к ванной. Тело тяжелое, его невозможно нести на себе. Леночка осторожно кладет Раю на ковер и бежит в кухню. Там она наливает холодной воды в хрустальный стакан, набирает воду в рот прямо на ходу и, едва добегая до подруги, брызгает ей в лицо.
— Очнись, Раечка! — Лена плачет. Она в панике. Она не знает, что делать, но делать что-то надо. Первая отчетливая мысль, появившаяся в ее голове, — это позвонить Фиме.
Почему Фиме? Почему не в «Скорую помощь»? Почему не в милицию? Этого она сейчас уже не может объяснить ни себе, ни кому бы то ни было. Может, для того, чтобы Фима первым увидел деяние рук своих, чтобы он почувствовал, какая он тварь, какая сволочь!
— Ефима можно?
— Его нет дома, — ответил женский голос, и моментально раздались гудки. Ни здрасьте, ни до свидания. Леночка и не сообразила, что это она сама бросила трубку. Но тут же набрала номер снова.
— Ефима!.. — заорала она в трубку.
— Его нет дома, — голос встревоженно напрягся. — А что ему передать?
— Передайте… передайте, что он — подлец! Передайте, чтобы он немедленно приехал к Рае! Слышите, немедленно!
— Девушка, но уже ночь.
— Да! Ночь! Для некоторых — последняя!
— Фимочка! — Голос сорвался на вопль. Значит, он дома. Леночка посмотрела на Раю, ей показалось, что веки ее дрогнули, появилась малюсенькая, призрачная надежда, что, быть может, еще не все потеряно.
Она поволокла Раю по полу к ванной. Включила воду. Вода была ледяная, но это-то как раз ей и нужно. Она стала лить воду на Раино лицо. Холодные струи потекли по ее голой груди. Одна струйка тонким ручейком поплыла к пупку, к черным кружавчикам, по животу скатилась на пол и там сразу же образовалась лужица.
Леночка подняла тяжеленное тело, наклонила над ванной. Оно выскользнуло из ее рук и упало в голубую эмалированную посудину.
— Раечка, милая моя… — Она села на корточки и почувствовала, как ее покидают последние силы.
Леночка не могла понять, сколько прошло времени. Телефонный звонок вывел ее из забытья. На трясущихся ногах она подошла к столику в углу прихожей.
— Я слушаю вас, — произнесла она почти беззвучно.
— Простите… будьте любезны, пожалуйста, если я вас не побеспокою, не сочтите за труд… — дребезжащий стариковский голос приторно вежливо мямлил вежливые слова. У Леночки закружилась голова, она облокотилась о стенку и закрыла глаза. — Конечно же, в такое время, я понимаю, но…
— Вам кого? — грубо оборвала его Лена, понимая, кого сейчас позовет к телефону старикашка. — Ее нет.
— Как нет?
— Так — нет! Совсем нет! И никогда больше не будет! Козлина старый, извращенец…
Дверь отворилась. В квартиру вошел Фима. Лена орала в трубку и смотрела на Фиму ненавидящим взглядом. Она не сразу услышала, что телефонная связь оборвалась. Пи-пи-пи-пи — сверлил мозг тонкий назойливый сигнал зуммера.