Анни. Не думать, жить беззаботно – при чем тут это? Заведи я любовника, думать было бы уже не о чем. Не было б у меня ни вины, ни угрызений совести.
Генри. Не было бы?… А о чем вы говорили?
Анни. В основном, о Броуди.
Генри. Ну конечно. Я так и думал.
Анни. Билли хочет играть в его пьесе.
Генри. И когда же вы с Билли снова увидитесь?
Анни. Он уехал, у него договор на другой спектакль. Но я обещала с ним встретиться. Я хочу его видеть.
Генри. Отлично, когда? Я тоже поеду, ты не против?
Анни. Отчего же, поехали. Нужно же за мной присмотреть…
Генри. Так когда?
Анни. Наверно, на выходные.
Генри. А куда?
Анни. В Глазго.
Генри. Билли приехал с тобой из Глазго, а потом тут же отправился назад?
Анни. Да.
Генри. И я должен хранить собственное достоинство? Знаешь – не выходит. У меня появилась навязчивая идея. Я и думать-то ни о чем другом не смогу.
Анни. Так нельзя. Найди в себе какой-то уголок, где я ничего не значу. Зацепись. Иначе тебя не за что любить. А что ты сделал с вещами, с одеждой… И главное – с самим собой. Ужас!.. Это просто не ты. А люблю я – тебя.
Генри. Знаешь, в эти выходные я занят. Надеюсь, все будет хорошо.
Анни. Спасибо. (Идет в спальню.)
Генри. Что Билли говорит о пьесе?
Анни. Что Броуди писать не умеет. (Уходит.)
Генри вынимает из пакета подарок – шотландский клетчатый шарф.
Сцена десятая
Билли и Анни.
Анни читает в поезде.
Билли подходит к соседнему свободному месту. Говорит с шотландским акцентом. В руках у него саквояж. Диалог идет с усилением, через микрофон.
Билли. Простите, это место не занято?
Анни. Нет.
Билли. Не возражаете?
Анни. У нас свободная страна.
Билли садится.
Билли. Вы так считаете?
Анни. Что?
Билли. Что страна свободная.
Анни не отвечает.
Далеко едете?
Анни. В Лондон.
Билли. Значит, до конца.
Анни привстает, собираясь пересесть.
Читайте, читайте, мешать не буду.
Анни. Спасибо. (Пересаживается.)
Билли. Меня зовут Билл.
Анни молчит.
А можно задать вам один вопрос?
Анни. Мэри.
Билли. Мэри, можно задать вам один вопрос?
Анни. Один.
Билли. Когда мы прибываем в Лондон?
Анни. Если не опоздаем – в половине второго.
Билли. Мэри, вы мне напомнили Муссолини. Знаете, как про него говорили: «Пускай он фашист, но…»
Анни. Нет… не то… это старый текст.
Билли (чуть слышно выругавшись). Прости, Роджер…
Голос Роджера. Ладно, вырежем.
Анни. Откуда, Роджер? Сначала?
Голос Роджера. Погодите минутку.
Свет меняется. Видно, что выгородка стоит на телестудии. Анни встает, отходит. Билли следом. Они что-то говорят друг другу – коротко. Затем Анни садится на место, а он остается – растерянный, отторженный. Видно, что обоим тяжело. Мгновение спустя свет гаснет.
Генри один, слушает «Арию на струне соль» Баха.
Сцена одиннадцатая
Генри и Анни.
Из спальни появляется Анни, она одета, собирается уходить, торопится.
Генри (увидев ее, настойчиво). Послушай…
Анни. Некогда, опаздываю.
Генри. Это важно, прошу тебя.
Анни. Ну что такое?
Генри. Послушай.
Она понимает, что он имеет в виду музыку. Прислушивается.
Чье это?
Анни (довольно). Тебе нравится?
Генри. Очень.
Анни. Это Бах. Поздравляю.
Генри. Мошенник!
Анни. Что-о?!
Генри. Он украл эту мелодию.
Анни. Кто, Бах?
Генри. Да, у «Прокьюл Хэрем», просто нотка в нотку сдул. Только хуже! И украсть толком не мог… Погоди, сейчас оригинал поставлю. (Направляется к проигрывателю.)
Анни довольна им, но ей надо идти. Подходит к Генри.
Анни. Счастливо поработать.
Бегло целует его, но Генри длит поцелуй. Говорит он, однако, по-прежнему несколько отрешенно.
Генри. Тебе тоже.
Анни. Сегодня последний день съемок. Может, заедешь?
Генри пожимает плечами.
Ладно, как хочешь.
Генри. Кто я такой… Соавтор-призрак…
Звонит телефон.
Анни. Если с телевидения – скажи, что я уже ушла.
Генри (в трубку). Она уже ушла… Э-э… (Обращаясь к Анни.) Твой приятель.
Анни в нерешительности.
Ладно, все, тебя нет.
Анни берет трубку.
Анни (в трубку). Билли? Да. Что? Да, конечно. Опоздаю немного. Ну пока… Хорошо. (Вешает трубку.) Я люблю тебя. Понимаешь?