– К какому пациенту? – Соломон уже смирился со всеми остальными пунктами договора.
Толя ввел его в курс дела. Соломон заорал, что это засада. Толя объяснил, что вряд ли. Соломон задумался.
– Хорошо, через час можем выходить, – решил он. – Только надо перекусить и с собой взять.
Толя зашел в свою комнату. Годоворда там уже не было – он смог встать, и теперь пропадал где-то в подвале, отпевая погибших балахонщиков. Зато в комнате оказались Вотзефак, Вотзехелл, Синеман и Рели.
– Выходим сегодня? – сразу спросил Вотзефак.
– Через час, – кивнул Толя. – Сейчас там найдут кладовую, надо поесть.
– Отлично! – вздохнула Рели. – А то у меня от этого места мурашки по коже.
Толя присмотрелся к ее лицу.
– Ты такая бледная, – заметил он. – Тебе плохо?
– Просто не выспалась.
Синеман лежал на кровати, положив руку на голову.
– Ты как? – подошел к нему Толя.
– Погано, – ответил Синеман. – Голова кружится.
Толя знал, как поднять ему настроение:
– Я тебе сейчас кое-что скажу, что в голове у тебя моментально прояснится! – сказал он. – Мы теперь – самые настоящие счастливчики. Так везет только дуракам.
Син отнял руку от лица и посмотрел на Толю.
– Не думаю, что через час я буду в состоянии долго идти, – сказал он. – Может, я лучше останусь здесь, а вы меня на обратном пути заберете?
Толя подумал. Действительно, заставлять Синемана идти по такой жаре бесчеловечно. А нести его кто будет? Все итак битые-перебитые – самим бы добраться.
– Наверное, так будет лучше всего, – решил он.
– Обойдусь как-нибудь своей удачей, – прошептал Синеман.
Кладовую нашли быстро. Еды там было много. Довольны были все. Расположились в столовой, рассчитанной на пятьдесят человек. Правда, ничего спиртного не оказалось, что повергло Офзеринса в уныние.
– Когда я мало пью, – сказал он, набивая рот ветчиной, – мне кажется, что Августо и Кармелита уходят от меня.
– Лорд, у вас есть настоящие друзья! – заверил его Вингер. – Зачем вам воображаемые?
– Много ты понимаешь! – обиделся лорд. – Они самые настоящие!
Спорить поэт не стал. За спорами можно было упустить вкусный кусок.
Когда все насытились, к ним подошел Мистер.
– Доктор, я обдумал твое предложение, – сказал он. – Я согласен. С вами пойдут трое моих ребят – для безопасности. Еще я дам вам магазины для автоматов. Только не задерживайтесь, умоляю!
– Все будет нормально, – заверил его Толя. – Мы только туда и обратно. Завтра будем у вас. Хотя нет… Мы ж только до сюда сутки шли! Тогда – послезавтра. Но как можно скорее.
– До поля я вас довезу, – сказал Мистер. – Завтра постараюсь выслать сюда машину – заглянете.
– Синеман останется тут, – сообщил Толя.
– Отлично. Заберете своего друга, сядете в машину, и водитель отвезет вас к крепости.
– Опа, Мистер! – вдруг словно очнулся Вотзефак. – А где наша машина? Твой молодец ее свистнул!
– Ваша машина стоит в гараже крепости дона Гана, – сообщил Мистер. – Не думаю, что вы когда-либо сможете ее забрать.
– Посмотрим! – буркнул Вотзефак.
Услышав, что на поле они поедут на машине, Синеман тоже решил ехать. Толя и братья Вотзе были очень этому рады – им совсем не хотелось расставаться. Все быстро погрузились в грузовик, удобно разместившись в кузове. Мистер сел в кабину, рядом с водителем. Грузовик тронулся, освещаемый первыми лучами солнца.
Ребята ехали молча. Кое-кто дремал. Да и не особо хотелось разговаривать под взглядами десятка вооруженных бандитов. Рели быстро заснула, прислонившись спиной к Толе. А Толя напряженно обдумывал сложившуюся ситуацию. Он пытался представить, как он будет делать операцию по удалению опухоли из мозга. В принципе, все зависело от того, какие инструменты будут в местной больнице. Но все-таки такая операция требовала опыта. А ведь это грозит уже завтра…
К Толе подошел Вингер и сел рядом.
– Я тут анекдот придумал, – сказал он. – Слушай. Умер американец-атеист. Смотрит – вокруг огонь горит, черти бегают, грешники мучаются, крики, стоны со всех сторон. Он стоит такой обалдевший и говорит: «What the hell?!». Круто?!
Вотзехелл, сидящий рядом, медленно повернулся к зарвавшемуся поэту и с чувством сказал:
– Я за такие шутки обычно очень больно бью в лицо!
– Да и вообще, – поддержал Толя, – если писатель начинает сочинять анекдоты – значит, у него творческий кризис!