– Тара бесплатная, – сообщил он, – как новому клиенту.
– Спасибо, – сказал Толя. Он взялся за ручки сумки, но Борис не торопился ее выпускать.
– Это же вы вселились вчера в тот дом, где раньше жили эти мошенники?
– Какие мошенники? – уточнил Толя.
– Братья. Как их там? Чезахрен и Чезачерт, по моему.
– Не, я про них ничего не слыхал!
– Ну, ладно, ладно, – усмехнулся хозяин. – Счастливого вечера.
И вот, когда уже был накрыт самый культурный стол из всех, что видел в этом мире Толя, когда уже всем налили по стопке, когда прозвучал тост «за новоселье», в дверь постучались.
– Да чтоб тебя! – проворчал Соломон и пошел открывать.
Открыв дверь, он впустил внутрь худого и бледного парнишку с бутылкой водки и скрипкой.
– Здорóво! – выкрикнул он. – А я смотрю – новые люди. Дай, думаю, зайду – поздравлю! Не прогоните?
– Подсаживайся, – Соломон показал ему на свободное место за столом. Стульев было куплено с запасом.
В обновленном составе все выпили по первой стопке. Рели с Вероникой, правда, уже спали на втором этаже, так что застолье опять получалось несколько неполным.
– Меня зовут Чувак, – представился парень.
– Круто, – кивнул Соломон.
– Да! Это очень круто! – с гордостью подтвердил Чувак.
– Чем занимаешься, Чувак? – спросил Вингер.
– Я? Играю на скрипке!
– Тунеядец, – кивнул Вингер. Все удивленно на него посмотрели.
– Чего тунеядец-то? – обиделся Чувак. – Я человек творчества!
– Как скажешь, – разрешил Вингер. – Ну что, между первой и второй?..
Так они выпили по второй и по третьей и так далее. Застолье грозило перейти в глобальную пьянку. И вот тогда, когда Офзеринс уже, тихо уткнувшись носом в тарелку, бубнил про Августо и Кармелиту, когда Морлок молился в одном углу Нике, а Годоворд в другом – Богу, когда Кармэн, глупо хихикая, достал из своего чемоданчика отвертку, а Синеман цитировал «Особенности национальной охоты», именно тогда, и никак не раньше, Чувак подошел к Толе и, дыхнув ему в лицо перегаром, спросил:
– А как тебя зовут?
Вопрос был явно провокационным, и Толя задумался. В задумчивости он взглянул в свой пустой стакан.
– Понимаю, – спохватился Чувак и немедленно наполнил стакан.
Толя выпил, но мысль упорно не шла. Более того, весь мир вокруг становился каким-то странным, красочным, пугающим и непонятным. Зловещие тени выползали из углов…
Теперь он сам сомневался, кто он такой? Толя, ученик одиннадцатого класса? Или доктор Фекалиус, избранный, долг которого вылечить весь этот мир?
– Я – доктор, – наконец решил он.
– Это понятно, я халат вижу! Зовут тебя как? – не отставал Чувак.
Толя вновь задумался. Как его зовут? Толя? Фекалиус? Откуда-то еще наплыло имя О’Пэйн… И тут до него дошло.
– Вотзефак! – крикнул он. – Вотзефак, что там за самогон?
Вотзефак поднял голову и посмотрел на Толю.
– С кокаином, – сказал он.
За столом воцарилось молчание.
– С кокаином, – сказал Толя, повернувшись к Чуваку. Но Чувака уже не было. Он исчез.
– Ах ты, подонок! – произнес Толя.
– Ты нас всех накачал наркотиками! – взревел Соломон. – Ты за это ответишь!
Толя понял, что обстановку надо разрядить.
– У меня есть приятель, – сказал он и, убедившись, что все его слушают, продолжил:
– Он однажды снял со столба знак пешеходного перехода. Конечно, он был пьян в стельку, но соображал отменно. С этим знаком он переходил улицу в любом месте, где только хотел. Водители не смели возражать…
Сказав последнюю фразу, Толя понял, что все происходящее ускользает от него и куда-то летит, летит, летит… И черная тьма беспамятства поглотила его, приняла в свои недра и сохранила, бережно сохранила сознание.
Падения на пол Толя уже не помнил.
Глава 14. В которой определенно что-то происходит
Проснулся Анатолий рано утром. С удивлением обнаружил, что лежит в постели, хоть и одетый. Пошевелил пальцами на ногах и понял, что кроссовки с него сняли. Послышался скрип. Толя повернул голову и увидел, как с соседней кровати сползает Офзеринс. Он подошел на корточках к кровати Анатолия и прошептал:
– Чувствуешь?
– Чувствую что? – уточнил Толя. Он сейчас чувствовал великое множество вещей.
– Запах тухлых яиц.
– Яиц? – Толя принюхался. – Да, чувствую.
– Это я! – лорд просто светился от восторга и законной гордости.
– Что «я»?
– Это я сделал!