— Их там двое, капитан…
Снова тишина. Затем капитан осторожно спросил;
— Президент! Это вы?
— Я! — громко сказал Ларист. — А кто — вы?! Подлые изменники, бесчестные люди! Вы не солдаты, вы…
Он замолчал, потому что за дверью его не слушали, там снова поднялся шум.
— Президент жив! — слышались голоса. — Нас обманули!..
Затем раздалась команда капитана: осаду снять, орудия откатить, занять вокруг Дома Правительства круговую оборону… Потом он крикнул нам:
— Я прошу нас простить, президент… Это недоразумение…
— Ты меня, капитан, на пушку не возьмешь! — ответил я. — Видали мы таких…
И я прибавил то место, где мы его видали.
— Постой, — сказал мне Ларист, — по-моему, он говорит правду… — Он стоял у окна и наблюдал, как во дворе засуетилась рота охраны, уже не глядя в нашу сторону.
— Президент! — послышался снова голос капитана. — Включите радио! Там передали, что вы убиты!..
Я поймал взгляд Лариста и осторожно переменил положение, приблизившись к маленькому рубильничку в углу комнаты, ручка его была откинута. Когда я включил его, сразу же зазвонили оба телефона на столе президента, а в кабинет ворвался взволнованный голос диктора:
«…во всеуслышание. На подступах к столице продолжаются бои с мятежниками. Много убитых и раненых с обеих сторон… О! Наш корреспондент наконец-то дозвонился до штаба административно-хозяйственных войск столицы. Слушайте магнитную запись, сделанную десять минут назад…
— …Алло, алло! С кем я говорю, не понял?
— Это центральное радио, майор!..
— А, понял — радио! Слушаю вас…
— Несколько слов о положении и ваш комментарий… Гонорарные талоны вам будут высланы почтой… Одна минута эфира — талон… Говорите!
— Пока, собственно, многое неясно, приятель… Но в одном нет тумана — несмотря на трагическую гибель президента, наши войска будут верны присяге и защитят столицу. Этот подонок, телохранитель президента Авентуза, я уверен, будет отдан под трибунал…
— Майор, майор! Вы слышите меня?
— Да, да, слышу…
— К нам поступило сообщение, что войска покидают столицу. Ваш комментарий, пожалуйста…
— Э, приятель, что вы знаете… Ну раз так, я скажу… У нас есть четкие инструкции, что делать в такой вот катавасии. Раз покидают — значит, того требуют обстоятельства… Может быть, мы гоним противника, окружаем его…
— Может быть, он гонит вас, да?
— Алло, не понял! Что вы сказали?
— Продолжайте, майор…»
Телефонные звонки продолжали трезвонить, и президент, хмурясь, поднял одну трубку:
— Да! Кто это? Кто я? Я — президент Ларист… Да — президент. Да — Ларист… Нет, не президент Лакуста…
Он бросил трубку, взял другую.
— Радио? — переспросил он. — Тогда скажите, что за ахинею вы несете?.. Черт побери, да кто вам сказал, что я убит?.. Прекратите сейчас же!
Он бросил и эту трубку и, крайне рассерженный, подошел к двери и открыл ее. Капитана на месте не было, пришлось звать его. Ситуация начала разъясняться, когда красный от стыда офицер доложил о том, что случилось.
Когда он принял дежурство, все было нормально. Затем поступило сообщение, что Лакуста силами до пяти батальонов, группами по двадцать—двадцать пять человек стал наступать на столицу с южного и восточного подходов, и одновременно столько же, примерно, мятежников проникло в город через канализационную сеть, разминировав некоторые выходы. Это, разумеется, была не рядовая операция Лакусты, но он каждый день совершал какую-нибудь пакость, поэтому дежурный тревожить президента не стал, а лишь написал рапорт и послал его в кабинет с поваром…
Когда дежурный дошел до этого места, я мигом вернулся в кабинет и принес этот проклятый кусок бумаги, на который мы не обратила внимания.
— В это время позвонили из штаба дивизии, — продолжал капитан, — и спросили, слушаю ли я радио, а если слушаю, то почему не реагирую на события. Я спросил: а в чем, собственно, дело? И мне сказали, что президент убит, и спросили, почему охрана спит в то время, как убивают президентов… Я не поверил и включил радио, а там рассказывают подробности, как президент был убит собственным телохранителем Авентузой, после чего убийца заперся в кабинете за бронированной дверью, боясь, что его растерзает охрана… Тогда я сказал по телефону, что по радио убийцей называют Авентузу, и получил приказ задержать его, а если он окажет сопротивление, то принять все меры к его ликвидации…
Ларист слушал и вытирал платочком пот со лба.
— Остальное вы знаете. Я поднял роту и направился к вам… — Капитан стоял перед главой государства, не поднимая взгляда с собственных ботинок.
Президент повернулся и пошел в свой кабинет. Я плюнул под ноги растяпе и направился за президентом. Радио продолжало вещать:
«…Только что нам сообщили, что президент Ларист, кажется, не убит, а только ранен. Наш корреспондент висит на телефоне, но не может дозвониться — в кабинете президента снята трубка… А вот пришли сообщения из городов, охваченных забастовкой: народные министры спешно покидают города и возвращаются в столицу… Через несколько минут мы продолжим сообщения о военных действиях в столице…»
Заиграла музыка, и президент заявил мне:
— Прежде всего, успокоить народ…
Он набрал номер телефона центрального радио, но там было занято. Ларист скривился и положил трубку. Тотчас же раздался звонок.
— Да, — сказал президент. — Да, это Ларист, Это вы, генерал? Хорошо…
Мне были слышны только слова президента.
— Да, я в курсе, — говорил он. — А в курсе ли вы? Что это за маневры с выходом из столицы?.. Неважно, откуда! Будьте любезны повернуть назад и занять все центральные здания…
— … … — щелкало в трубке.
— Да мне наплевать на ваши планы! — фыркнул президент, — Вспомните июль прошлого года… Тогда штаб Аргамеддона тоже зачем-то стал выводить войска из столицы, и он делал это в то время, как мы основными силами просачивались в центр города через каналы и подземку…
— … … — продолжало только щелкать в трубке.
— Мне кажется, что тогда командовали тоже вы, генерал… Точно такая же мания — контратаковать, окружить и ликвидировать… Да это же глупо, посмотритe на карту! Как вы собираетесь окружать противника на юге? Там лес и скалистый кряж — машины, значит, не пройдут…
— … … — говорил что-то генерал.
— В общем, выполняйте мое распоряжение. Через пять минут доложите о начале отхода войск на места постоянной дислокации. А я прикажу дежурному написать приказ об отстранении вас от командования дивизией. Если через час ваши подразделения не будут на своих местах, я его подпишу… Жду вашего звонка.
И президент положил трубку.
— Давайте я напишу! — предложил я. — Это мы мигом, только диктуйте…
— У вас, Авентуза, плохой почерк, — улыбнулся Ларист.
Во дворе Дома Правительства ровно застрекотал тяжелый пулемет, потом гулко ударила пушка.
— Начинается, — спокойно заметил Ларист. — Точно по такому же сценарию, как и мы в июле… Хотел бы я посмотреть на тех, кто вошел в новую Когорту..
Меня неожиданно пронзила догадка.
— Вы имеете в виду… э-ээ… — язык мой еле поворачивался, — наших министров?
Ларист молчал, но это молчание было красноречивее всех слов.
Резко зазвонил телефон.
— Да! — сказал в трубку президент. Послушал и кивнул головой. — Так и продолжайте, генерал. Мы продержимся… — И он снова положил трубку.
— Но ведь… — сказал я, — этот генерал… Он тогда тоже был с нами… А сейчас он в столице…
— Ну и что с того? — спросил Ларист. — Станет руководить где-нибудь в провинции, подальше от Лакусты… Чтобы тот не спросил его: а где вы были, старина, в памятном Ноябре?..