Вторая прядь. Основная мотивация человеческого поведения – это наша биологическая потребность контролировать нашу базовую тревогу, отрицать ужас перед смертью. Людям свойственна тревога, поскольку, в конечном счёте, мы беспомощны и заброшены в мир, где нам суждено умереть. «Это самый настоящий ужас: появиться из ничего, получить имя, самосознание, глубокие внутренние чувства, мучительное внутреннее стремление к жизни и самовыражению - и, вместе со всем этим, умереть».
Элизабет Кюблер-Росс и Эрнест Беккер были странными союзниками в разжигании культурной революции, которая вытащила вопрос смерти и умирания на белый свет. В то время, как Кюблер-Росс позволила нам практиковать искусство умирать изящно, Беккер научил нас тому, что трепет, страх и онтологическая тревога – естественные спутники наших размышлений о факте смерти.
Третья прядь. Ужас смерти ошеломляет нас настолько, что мы стремимся сохранить его в бессознательном состоянии. "Жизненно важная ложь для сохранения личности" – это первая линия обороны, что защищает нас от болезненного осознания нашей беспомощности. Каждый ребенок заимствует силу у взрослых и создает личность, интроецируя2 качества богоподобного существа. Если я такой же, как и мой всесильный отец – я не умру. До тех пор, пока мы послушно остаёмся в пределах защитных механизмов нашей личности, которые Вильгельм Рейх назвал "бронёй личности", мы чувствуем себя в безопасности и способны делать вид, что мир управляем. Но цена, которую мы платим, очень высока. Мы подавляем наши тела, чтобы приобрести душу, которую времени не уничтожить; мы жертвуем удовольствием, чтобы купить бессмертие; мы инкапсулируем себя, чтобы избежать смерти. И жизнь ускользает от нас, пока мы ютимся в защищённой крепости нашей личности.
Общество обеспечивает вторую линию обороны против нашего естественного бессилия, создавая систему героев, которая позволяет нам верить, что мы преодолеваем смерть, участвуя в чём-то, имеющем непреходящую ценность. Мы достигаем эрзац-бессмертия3, жертвуя собой ради завоевания империи, постройки храма, написания книги, создания семьи, накопления состояния, дальнейшего прогресса и процветания, созидания информационного общества и глобального свободного рынка. Так как основная задача жизни человека – это стать героем и преодолеть смерть, каждая культура должна обеспечить своих членов сложной символической системой, скрытно религиозной. Это означает, что идеологические конфликты между культурами – это, по сути, битвы между проектами бессмертия, священные войны.
Одним из самых весомых вкладов Беккера в социальную психологию заключается в том, чтобы помочь нам понять, что корпорации и нации могут быть результатом бессознательного мотива, который имеет мало общего с публично заявленными целями. Убийство в бизнесе или на поле боя часто связано не столько с экономическими потребностями или политической реальностью, сколько с необходимостью убедиться в том, что мы достигли чего-то с непреходящей ценностью. В качестве примера рассмотрим недавнюю войну во Вьетнаме, в которой Соединенные Штаты руководствовались не реальными экономическими или политическими интересами, а непреодолимой необходимостью победить «атеистический коммунизм».
Четвертая прядь. Наши героические проекты, направленные на уничтожение зла, парадоксальным образом приносят в мир ещё больше зла. Человеческие конфликты – это борьба не на жизнь, а на смерть – мои боги против ваших богов, мой проект бессмертия против вашего проекта бессмертия. Корень зла, совершённого человеком, лежит не в его животной природе, не в территориальной агрессии или врождённом самолюбии, но в нашей потребности обрести чувство собственного достоинства, отречься от нашей смертности и достичь героического самоощущения. Наше стремление к лучшему – причина худшего. Мы хотим очистить мир, сделать его совершенным, обезопасить его для демократии или коммунизма, очистить его от врагов бога, уничтожить зло, основать алебастровый город4, не покрытый человеческими слезами, или тысячелетний Рейх.
Возможно, наибольшее достижение Беккера заключалось в создании науки о зле. Он дал нам новый способ понять, как мы создаём избыточное зло: войны, этнические чистки, геноцид. С самого начала времён люди имели дело с тем, что Карл Юнг назвал их теневой стороной – чувства неполноценности, ненависти к себе, вины, враждебности, – которую они проецируют на врага. Беккеру оставалось чётко разъяснить, каким образом война становится социальным ритуалом очищения мира, в котором противнику отводится роль грязного, опасного и атеистического человека. Дахау, Кейптаун и Ми Лай, Босния, Руанда мрачно свидетельствуют о всеобщей потребности в козле отпущения – еврей, негр, грязный коммунист, мусульманин, тутси. Война – это подношение смерти, в которой мы жертвуем нашими бравыми ребятами, дабы уничтожить трусливых врагов праведности. И чем больше крови, тем лучше, потому что чем больше тел на счету, тем больше жертва за святое дело, волю судьбы, божественный план.