Как мы увидим позже, этот взгляд сегодня очень популярен в широко распространённом движении к жизни без подавления, в настаивании на новой свободе естественных биологических побуждений, новому отношению к гордости и радости в теле, отказу от стыда, чувства вины, и ненависти к себе. С этой точки зрения, страх смерти — это что-то созданное обществом и, в то же время, используемое против человека, чтобы держать его в подчинении. Психиатр Молони назвал это «культурным механизмом», а Маркузе — «идеологией». Норман О. Браун в чрезвычайно влиятельной книге, которую мы позже обсудим очень подробно, зашёл так далеко, что сказал, что может произойти рождение и развитие ребёнка во «второй невинности», которая будет свободна от страха смерти, потому что она не станет отрицать естественную жизнеспособность и оставит ребёнка полностью открытым для жизни в её физических проявлениях.
Легко заметить, что, с этой точки зрения, подверженные негативному раннему жизненному опыту будут наиболее болезненно скованы страхом смерти и, если они случайно вырастут философами, вероятно, сделают эту идею центральной максимой своей мысли — как это сделал Шопенгауэр, который одновременно ненавидел свою мать и постоянно объявлял смерть «музой философии». Если у вас «мрачная» структура характера или, в особенности, у вас был трагический опыт, вы непременно будете пессимистичны. Один психолог поделился со мной своим наблюдением: вся идея страха смерти была импортом экзистенциалистов и протестантских богословов, которые были покрыты шрамами от своего европейского опыта или несли на себе дополнительный груз кальвинистского и лютеранского наследия отрицания жизни. Даже выдающийся психолог Гарднер Мёрфи, кажется, склоняется к этой школе и призывает нас изучить человека, который проявляет страх смерти, ставит тревогу в центр своих мыслей. Мёрфи спрашивает, почему жизнь в любви и радости не может также рассматриваться как настоящая и основная.
Аргумент «болезненного разума»
Только что обсуждаемый аргумент «здравомыслия» — одна часть картины накопленных исследований и мнений о проблеме страха смерти. Но есть и другая. Многие согласились бы с этими наблюдениями детского опыта и признали бы, что переживания могут усилить естественную тревожность и более поздние страхи. Но эти люди очень решительно заявили бы, что, тем не менее, страх смерти естественен и присутствует в каждом, что этот страх — базовый, и влияет на все остальные страхи. Что это страх, от которого ни у кого нет иммунитета, как бы это ни пытались скрыть. Уильям Джеймс очень рано выступил за эту школу [мысли] и, со свойственным ему ярким реализмом, назвал смерть «червём в сердцевине» человеческих претензий на счастье. Никто иной как сам Макс Шелер, исследователь человеческой природы, считал, что у всех людей должен быть этот «червь в сердцевине» на каком-то интуитивном уровне, признают они это или нет. Множество иных авторитетов — к некоторым из которых мы обратимся на следующих страницах — принадлежат к этой школе: ученики уровня Фрейда, многие из его близкого круга, и серьезные исследователи — не психоаналитики. Что мы можем вывести из спора, в котором есть два отдельных лагеря, представленные крупными выдающимися специалистами? Жак Хорон заходит так далеко, что постулирует весьма сомнительной вероятность когда-либо однозначно заключить, становится ли страх смерти базовой тревогой. В таких вопросах, как этот, наибольшее, что можно сделать — принять одну из сторон, выразить мнение, основанное на авторитетах, которые кажутся наиболее убедительными, и представить некоторые весомые аргументы.
Я откровенно поддерживаю вторую школу. По сути, вся эта книга представляет собой сеть доводов, основанных на идее универсальности страха смерти, или «террора», как я предпочитаю называть его, чтобы показать, насколько он всепоглощающий, когда мы смотрим ему прямо в лицо. Первая работа, которую я хочу представить и на которой хочу задержаться — статья, написанная известным психоаналитиком Грегори Зильбургом. Это особенно проницательный очерк, который так и не был сколько-нибудь превзойдён в лаконичности и размахе, хотя и появился несколько десятилетий назад. Зильбург утверждает: большинство людей полагает, что страх смерти отсутствует, поскольку редко достаточно явственно себя проявляет. Однако он утверждает, что в действительности страх смерти присутствует повсеместно: «Ибо за чувством незащищённости перед лицом опасности, за чувством подавленности и депрессии всегда таится фундаментальный страх смерти, страх, который претерпевает сложное развитие и проявляет себя во многих косвенных формах. Никто не свободен от страха смерти. Тревожные неврозы, различные фобические состояния, даже значительное количество депрессивных суицидальных состояний и многих шизофренических приступов обильно демонстрируют вездесущий страх смерти, который вплетён в основные конфликты этих психопатологических состояний. Мы можем считать само собой разумеющимся, что страх смерти всегда присутствует в нашей умственной деятельности».