Чтобы понять всю тяжесть дуализма человеческого положения, мы должны знать, что ребёнок не способен справиться ни с одной из его составляющих. Самое характерное в нём — он совсем недавно пришёл в этот мир. Внешний мир и собственный, внутренний — оба разом наваливаются на него. С самого рождения он обладает совершенной сенсорной системой, которая быстро развивается, чтобы с чрезвычайной тонкостью воспринимать и улавливать все ощущения, даваемые миром. Добавьте к этому быстрое развитие языка и чувство осознанности, и озадачьте этим всем беспомощное младенческое тело, которое тщетно пытается верно и надёжно ухватиться за мир. Результат смехотворен. Ребёнок ошеломлён переживаниями дуализма «Я» и тела в обеих сферах, поскольку он не может овладеть ни одной из них. Он не является уверенным в себе социальным «Я», искусным манипулятором символических категорий слов, мыслей, имён или мест — или особенно времени, этой великой загадки для него. Он даже не знает, что такое часы. Он не является и полноценным взрослым животным, которое может работать и производить потомство, заниматься серьёзными вещами, которые, как он видит, происходят вокруг него. Он никаким образом не может «походить на отца». Он словно заточённый вундеркинд. В обеих половинах своего опыта он бесправен, и, тем не менее, на него всё время льются впечатления, ощущения кипят в нём, наполняя тело. Он должен вывести из них какой-то смысл, установить над ними какой-то контроль. Будет ли это господство мысли над телом или тела над мыслями? Всё не так просто. Не может быть однозначной победы или чёткого решения экзистенциальной дилеммы, в которой он находится. И это оказывается проблемой с самого начала жизни, хотя он всего лишь ребёнок, чтобы что-то сделать с этим. Дети чувствуют, что их преследуют символы, потребности, которых они не понимают, словесные требования, которые кажутся им ерундой, правила и установки, которые отвлекают их от удовольствия прямого выплескивания естественной детской энергии. И когда они пытаются овладеть телом, притвориться, что его нет, вести себя как «маленькие взрослые», тело внезапно овладевает ими, окунает их в рвоту или экскременты — и ребёнок взрывается отчаянными слезами, оплакивая свою провалившуюся попытку прикинуться чисто символическим животным. Часто ребёнок умышленно пачкает или мочит постель в знак протеста против навязывания искусственных символических правил. Кажется, он говорит, что тело — его первичная реальность. И он хочет оставаться в более простом физиологическом Эдеме и не быть выброшенным в мир «правильного и неправильного».