Погрузившись в два классных вагона с добавлением третьего багажного, Институт вечером 7 марта выехал из Полтавки и утром 8го благополучно прибыл в Троицк. К вечеру того же дня он переехал в женский монастырь, где ему и суждено было остаться до дня обратного возвращения в Оренбург. Про удобства, с которыми разместился здесь Институт, говорить не приходится. Спасибо и за то, что ему не пришлось ютиться в разных частях города, по разным квартирам. Более сложным, а иногда трудноразрешимым, как и во время пути, оказался вопрос о надлежащем питании воспитанниц при отсутствии особой кухни и необходимости поэтому приноравливаться к монастырскому режиму, иногда очень суровому. Достаточно сказать, что в некоторые дни воспитанницы сидели без чаю, а мясное ели только украдкой, «из-под полы», чтобы понять, что с питанием не всегда было благополучно. И обиднее всего было то, что некоторые классные дамы, а с ними и воспитанницы, совершенно не считались с положением дела, требуя себе всего того, чем они пользовались в Оренбурге, и во всем, конечно, обвиняя институтское начальство.
Здесь же, в монастыре, невзирая на полное отсутствие каких бы то ни было удобств для учебных занятий, последние были организованы уже с 20 марта и правильно продолжались все время при полном отсутствии учебников, учебных пособий и классных принадлежностей. К счастью, воспитанницы с радостью принялись за занятия, чему много способствовал новый состав преподавателей, дружно и с любовью принявшийся за дело, почему можно думать, что учебный год для эвакуированных воспитанниц не пропадет, а будет закончен, хотя с[о] значительными пробелами, вполне благополучно.
Первые две-три недели в г.[ороде] Троицке прошли для Института очень неспокойно ввиду неустойчивого положения на фронте и сильного продвижения большевиков вперед. Ежедневные, ежечасные и чуть ли не ежеминутные требования воспитанниц, возбуждаемых классными дамами, о дальнейшей их отправке в Иркутск, доставили Начальнице и Директору очень и очень много неприятных и тяжелых минут. Дело доходило до прямого обвинения последних в злом умысле, чуть ли не с целью предательства, в особенности, когда из Кустаная спешно эвакуировался через г.[ород] Троицк один из кадетских корпусов.
Но… все благополучно миновало и те же самые воспитанницы, которые больше всех волновались, стали выражать искреннее удовольствие по поводу несостоявшейся поездки в Сибирь. Даже предполагавшаяся поездка на Яушевскую дачу, в которой многие видели простую ловушку, перестала их пугать, и только мысль о возможности скорого отъезда в Оренбург отодвинула эту дачу на задний план.
В заключение нелишним будет присовокупить, что продолжительное совместное путешествие, чуждое официально показного строя учебного заведения, обнаружило разные стороны институтской жизни, которые в стенах учебного заведения едва ли скоро могли быть усмотрены и надлежащим образом поняты. Многое делалось в силу институтских традиций, а многое свидетельствовало о несомненном влиянии извне.
Во всяком случае, положение новых людей, каковы Начальница и Директор, было не из легких, и каждый шаг их комментировался далеко не в благожелательном смысле. По приезде в Оренбург необходимо будет для пользы дела произвести значительные изменения в воспитательском персонале, стоящем далеко не на высоте своего назначения, иначе все благие намерения лиц, принявших на себя ответственность за направление учебно-воспитательного дела, будут всегда встречать если не явное, то тайное противодействие, а при таких условиях работать на пользу учебного заведения будет совершенно невозможно.