После этого отец стал ездить чаще, а женщина продолжала читать молитвы и заклинания.
И в один из дней мать вдруг притихла, перестав бесноваться. А отец подумав, что она уже умирает, убежал куда-то.
– «Ты куда бегал?» – спросила Нина вернувшегося бледного отца.
– «Ребятам дал телеграмму!».
Утром те приехали, и Нина увидела своих старших братьев в красивой форме гимназистов. Михаил и Иван в это время учились уже в Нижегородской гимназии, в то время как все их остальные дети – ещё в местной школе.
– «Ну, как ты справляешься с делами?» – спросили сестру старшие заплаканные братья.
– «Дела ладно, но маманька-то что-то никак не выздоравливает!?» – ответила им Нина.
– «Вези её ещё раз в больницу Горбатова!» – предложили они отцу.
И семья начала собираться. Отец собрал мать и младшую дочь Павлину, а Нина осталась домовничать. А тут и кучер вбежал в дом с громким от глухоты криком:
– «Тройка готова!».
Василий Иванович понёс в тройку жену, а кучер повёл в неё младшую Павлину.
Но в Горбатове ему врачи опять сказали:
– «У неё нет никакой боли. Мы вам уже говорили!».
Василий Иванович опять расстроился, но одна женщина посоветовала ему на ухо:
– «Поезжай в Богородск. Там есть хороший лекарь от таких болезней, как у вас!».
Поехали они тогда и в Богородск к занимающейся знахарством пожилой бездетной, но весьма зажиточной паре.
Василий Иванович изложил им суть проблемы с некоторыми подробностями о боли, но в ответ неожиданно услышал от женщины, указавшей на Павлину:
– «Дай мне дочку. У нас нет своих, а я имею два магазина и двухэтажный каменный дом!».
– «Что хотите, чем хотите и сколько хотите я вам заплачу, но дочь не дам! Их у меня только две, и они прошены, молёны, а то всё были сыны – три сына!».
– «Ну, я вижу, ты человек хороший. Я тебе всё сделаю, Жена всю жизнь будет хорошая, болеть больше не будет!» – ответила женщина, загадочно улыбаясь Ерёмину.
Она ушла в залу и раскрыла там какую-то книгу. А вскоре вернулась к Ерёмину со словами:
– «Это было на вас сделано. Ну, ладно!» – ушла она обратно в залу и надолго.
А вернулась она к Ерёмину уже со стаканом, наполненным мазью медового цвета и запиской, сказав гостю:
– «Вот, делайте, как здесь написано!».
И каждое раннее утро Василий Иванович намазывал жене ногу, а затем туго обворачивал в четыре полотенца.
На следующее утро он снимал их и выбрасывал на четыре стороны света, читая молитву «Богородицу». Одно полотенце падало на улицу, второе – в проулок, третье и четвёртое – на крыши соседских построек двора Батаева, окружавших двор Дюковых с двух сторон. Но к следующему утру эти полотенца бесследно исчезали.
Их явно кто-то подбирал.
А когда полотенца закончились, Василий Иванович использовал новую белую материю, разрезая её лоскуты на четыре части.
И так продолжалось несколько дней, пока не закончилась вся мазь. К этому времени рано утром на каникулы приехали и Михаил с Иваном, увидев, что мать находится в том же состоянии.
При них, оставшихся около кровати матери, отец пошёл выкидывать последние полотенца.
А когда он вернулся в комнату, то неожиданно услышал от, будто бы очнувшейся от сна, жены:
– «Василий Иванович! Я ведь проспала, а тебе надо на работу!».
У того от удивления даже волосы поднялись на голове. А сыновья чуть ли не прыгали от радости.
– «Ничего, ничего! Всё будет в порядке!» – почти не дыша, будто бы боясь спугнуть что-то хорошее, успокоил муж жену.
А та вдруг уверенно встала и направилась к печи, на ходу бросив дочери:
– «Ну-ка, Нинка! Давай скорее, надо их всех кормить, помогай мне!».
Радости всей семьи не было предела, ведь их жена и мать родилась как бы заново. А что с нею было, так никто и не понял. Но это уже никогда не повторялось.
А уже осенью, когда Нина пошла в первый класс, а братья последний год учились в гимназии, она и остальные дети – Гриша и Павлина – по глупости или недомыслию рассказали матери, что с нею было, как она долго болела, как себя вела и как её лечили и вылечили. После этого Александра Петровна дала слово идти пешком в Саров молиться Богу.
Она обула лапти и вместе с подружкой двинулась в путь.
А вернувшись через несколько дней, она предложила мужу:
– Давай съездим к муромским чудотворцам, помолебствуем!».