Сердце сжалось от этой мысли. Юля не хотела его терять. Она его любила, своего рыжего Тома-Никиту. Но сейчас…
Сейчас она должна выполнить свой долг. Перед братиком, перед мамой и папой. Она должна поставить и шах, и мат врагу. И для этого готова пожертвовать любой фигурой на доске, хоть конем, хоть ферзем. Королевой то есть…
Никита, — размышляла Юля бессонной ночью, глядя в темноту, — в отличие от многих других шахматистов обладал не только мощным логическим мышлением. Одновременно он был эмоционален и впечатлителен. Он был восприимчив к красоте природы, к музыке, для него была важна гармония во всем; и напротив, любая негативная эмоция, даже пустяковая, — там, где иной скажет: да ладно, подумаешь, ерунда! — его ранила. Юля поняла, почему он заперся в глухой деревне: не из любви ни к экзотике, ни к одиночеству, нет. Никита охранял свою душу от синяков. Он страстно любил шахматы, хотел стать чемпионом и не желал тратить время на получение душевных ран и последующее их зализывание. Что разумно.
Душевные раны. Там все-таки какая-то фигня происходит с его матерью. Юля ничего не знала, конечно, но сегодня она явственно ощутила: для Никиты это болевая точка. И дело даже не в том, что мать не появилась. Дело в другом: мужчины о ней ни слова не сказали, ни отец, ни сын. Ни вопроса: а где мама? Ни сообщения: мама сегодня задерживается. Ничего, ни звука. Как будто ее отсутствие давно не обсуждается. Стало нормой.
Возможно, из-за нее Никита в деревне и укрылся: подальше от своей травмоопасной матери.
До Юли он и сам не знал — но оказалось, что секс дает ему не только физическую разрядку, но психологическую. После оргазма, в объятиях любимой, он чувствует себя успокоенным, расслабленным и испытывает прилив здорового пофигизма, который отлично помогает справиться со стрессом, — так он говорил Юле. Именно поэтому она — хотя сегодня ей вовсе не до секса было! — не стала возражать, когда Никита потянулся к ней с ласками. Да, она симулировала оргазм. Она хотела, чтобы он расслабился и уснул.
А потом она симулировала сон. Прижатая его рукой, она уткнулась носом ему в ребра и начала тихо, равномерно посапывать. До тех пор, пока сам Никита не принялся дышать глубоко и ровно.
Она не знала толком, что собирается делать. Знала она лишь одно: чтобы разобраться, разработать план — ей нужна свобода.
Вот он, опыт, о котором столько говорят взрослые! Ее первый опыт отношений открыл удивительную вещь, о которой без него, без опыта, и догадаться невозможно: союз с любимым прекрасен, пока ваши помыслы идут в одном направлении. Пока обоим нравится деревня, прогулки по снегу, вечер за шахматной доской у потрескивающей печки — романтика! Но как только у них возникли разнонаправленные стремления (у Юли — месть Гадине, у Никиты — чтоб она никуда не совалась), — то союз с любимым превращается в клетку.
И, оказывается, такое возможно: любить человека и при этом сбежать от него. ей было грустно оттого, что подобное возможно.
Но сбежать придется.
Выждав для верности еще час, она тихо выскользнула из постели. Никита не шелохнулся — он расслабился и спал крепко.
Юля нашла свой рюкзак, они как раз недавно купили его с Никитой — к счастью, она с утра, собираясь в гости с ночевкой к его отцу, положила туда самое необходимое, включая смену одежды.
Наличные деньги, которые она сняла в банкомате еще до своего побега, она не потратила: Никита платил за все. Да, собственно, кроме еды и бытовых мелочей, они ничего не покупали.
Чуть подумав, Юля вытащила из портмоне Никиты его карточку. Оплачивал ее Михаил Львович, конечно. Если они захотят, отец и сын, то, увидев, что Юля пользуется их деньгами, перекроют ей кислород. Или, наоборот, начнут ее искать по следам банкоматов. Вот и посмотрим, чего эти мужчины стоят, — неожиданно жестко подумала Юля.
Впрочем, карточку она решила взять на всякий случай. Может, ею и не воспользуется. Она пока не знает, как будет действовать, — для начала ей нужна свобода. Поразмыслить в одиночестве, чтобы никто не дышал в ухо ни от страсти, ни от беспокойства за нее. Милый Том, прости.