Командование гарнизона в это время продолжает «жевать резину» и акта о сдаче не подписывает. Они, как мы полагаем, знают, что авиабаза нами занята и теперь на аэродроме хозяйничают десантники, но все еще надеются на какое-то чудо.
Около пяти часов вечера вблизи железнодорожной станции, где закрепились около двух рот десантников, вдруг послышался нарастающий шум, стало заметно, как там быстро забегали множество людей. Вскоре оттуда донесли, что несколько сот японцев пытаются пробиться на станцию и захватить железнодорожные эшелоны. Подполковник Козлов немедленно направил на помощь отряд десантников из своего резерва. Командиру сводной группы на станции приказано ни в коем случае не допускать японцев к эшелонам, пригрозить применением оружия. Стволы орудий на кораблях зашевелились, поворачиваясь в направлении железнодорожной станции, комендоры застыли в ожидании команды об открытии огня. Около трехсот десантников, встав в полный рост, с автоматами наперевес, цепью стали сближаться с японцами и охватывать их кольцом. Положение стало критическим.
И опять нервы у неприятеля не выдержали — вражеские солдаты остановились в растерянности. Потоптавшись несколько минут, они стали складывать оружие. Попытка захватить железнодорожную станцию им не удалась. Почти восемьсот солдат и офицеров сдались десанту.
Тут же, на станции, были допрошены офицеры из этой группы. Перед нами оказалась большая часть стрелкового батальона. По наущению и при подстрекательстве нескольких фанатично настроенных офицеров, которые запугивали солдат ужасами расправы большевиков, японцы решили избежать плена, попытаться захватить стоящие на путях эшелоны и на них вырваться из Вонсана, проскочить в южную часть страны и оттуда морем перебраться на родину. Они считали, что, пока приказ о капитуляции не подписан, у них есть право на самочинные действия. Все их надежды были на внезапность и на численное превосходство, перед которым русские не устоят. В случае успеха этого прорыва за ними должны были проскочить на юг и остальные крупные части гарнизона. Лишь прислугу береговых и зенитных батарей предполагалось бросить на произвол судьбы.
Так была сорвана последняя попытка японцев избежать капитуляции. Твердость и выдержка десанта заставили японское командование отступить.
В восемнадцать часов двадцать второго августа Хори и Тадо заявили, что доставленная офицером связи радиограмма разрешает им капитуляцию советским войскам. Тут же в кают-компании эскортного корабля они подписали приказ и акт о капитуляции гарнизона.
Несколько позднее стало очевидным, что командование базы затягивало переговоры неспроста. Выяснилось, что расположенная за городом радиостанция еще вечером двадцать первого связалась со своим высшим штабом и тогда же получила задание пока затягивать переговоры, вести двойную игру. Вдруг нервы у нашего малочисленного десанта не выдержат и он повернет назад к своим берегам. Тогда можно избежать плена и сдачи оружия. Но этим надеждам не было суждено сбыться.
С этого момента обстановка в городе резко изменилась. Японские солдаты и офицеры стали утрачивать строгую воинскую организацию, привычный регламентированный порядок жизни нарушился. Гарнизон массовым порядком начал сдаваться в плен. Кроме двух тысяч человек, сдавшихся днем на аэродроме и к вечеру — на железнодорожной станции, до конца дня сложило оружие еще около полутора тысяч солдат и более двухсот офицеров.
Десантникам выпало новое хлопотное дело: надо было собирать трофейное оружие, грузить его на автомашины и отвозить на один общий сборный склад, группировать пленных, конвоировать их в только что созданный лагерь. Нередко можно было видеть довольно курьезную картину: под охраной всего лишь одного десантника шагают на сборный пункт несколько десятков, а то и сотня пленных японских солдат. Нельзя было оставить без охраны и город: наступила ночь, а сдалась только треть гарнизона, могли возникнуть еще какие-нибудь осложнения. Людей наших в городе было еще очень мало, и трудиться им приходилось с большим перенапряжением сил.