- Подать еще вина, Юбер? - улыбнувшись гостям, осведомился он.
Привратник отрицательно покачал головой - вина пока хватало. Три кувшина, бокалы из толстого цветного стекла, на серебряном блюде - несколько сортов сыра, лук, устрицы.
Юбер поднял бокал:
- За знакомство!
- Или - за вашу победу? - улыбнулся Митрий.
- Можно и так сказать. - Привратник кивнул и, единым махом опростав бокал, посмотрел на Прохора.
- Почему ты ни разу не ударил правой? - негромко спросил он.
Прохор усмехнулся, судя по всему, он прекрасно понял вопрос, даже ожидал его.
- Видишь ли… - Парень почесал бородку. - Упав, ты повредил руку, правую руку, я это сразу заметил… Воспользоваться этим было бы нечестно, а я не люблю нечестных побед. Митька, перетолмачь!
- Угу. - Выслушав отрока, Юбер улыбнулся. - Рад видеть перед собой смелого и благородного человека, рад. Надолго к нам?
- Нет, - быстро ответил Митрий. - Мы студенты и очень скоро уедем.
Привратник снова кивнул и тут же вскинул глаза:
- Вы ведь не французы?
- Нет… Полония.
- А, Полонь, - понимающе хохотнул Юбер. - Когда-то там был королем наш принц Генрих Анжуйский… Правда, почему-то быстро сбежал, видать, не очень понравился трон.
- Вот тот удар, которым ты меня ошарашил, он как идет - с оттяжкой или без? - После третьего бокала Прохор свел едва начавшийся разговор к кулачным боям.
Митька озадаченно почесал затылок - никак не мог сразу сообразить, как же перевести слово - «оттяжка». Немного помолчал, подумал, потом вспомнил, сказал.
- С оттяжкой, - улыбаясь, отозвался привратник.
- С оттяжкой, - перевел Митрий.
- С оттяжкой? - Прохор пригладил растрепавшиеся волосы. - Я так и думал. А вот еще скажи-ка, Юбер, как у вас обычно бьются…
И пошло-поехало: удары, отскоки, уловки - Митька еле успевал переводить. Завязавшаяся беседа, естественно, была интересна обоим - и Прохору, и Юберу, - а вот что касается Митрия, то тот явно предпочел бы что-нибудь интеллектуальное, вроде философского анализа педагогических воззрений Монтеня или обсуждения гелиоцентрической системы мироустройства.
- А вот когда бьешь в грудь, главное - ударить на выдохе…
- Ах, вот оно что!
- Да-да, на выдохе, а потом…
Митрий закатил глаза - боже, как ему все это надоело! Все эти - «бум», «бац», «бах». Вот тоже нашли о чем разговаривать - как людям ловчее физиономии бить. Улучив момент, отрок предпринял отчаянную попытку перевести разговор в более приличное русло:
- Следует заметить, друзья, ваша жизненная философия - вот эти все драки и прочее - чрезвычайно напоминает эгоизм, выражаемый у Монтеня как одна из главных причин всех человеческих действий.
Но больше всего Митрия поразил ответ.
- Не столько эгоизм, - вскользь, как само собой разумеющееся, заметил Юбер. - Сколько - стремление к счастью. Ведь человек, как написано у Монтеня, живет вовсе не для нравственных идеалов, а для того, чтобы быть счастливым.
- И вы с этим согласны, месье?
Привратник усмехнулся:
- Отчасти. И хотя у меня еще нет семьи… пока нет - я вполне разделяю его идеи о воспитании.
- О, да-да, - закивал Митька. - Делать из ребенка не юриста, врача, дворянина - а прежде всего умного, духовно развитого человека. Кстати, а как вы относитесь к взглядам Монтеня на государство? Ведь он утверждает, что существующее правительство - всегда самое лучшее…
- Ибо кто знает, каким будет следующее? - с хохотом продолжил привратник.
Ничего себе, привратник! С этакими-то познаниями!
Почувствовав перед собой достойного собеседника, Митрий выплеснул на него все, над чем не так давно размышлял, спорил: идеи монархиста Жана Бодена и «евангелиста» Лефевра д’Этапля, поэтическое своеобразие «плеяды» - Ронсара и Дю Белле - и безымянные трактаты о фехтовании. Даже живописцев, и тех припомнил, поинтересовавшись, кто больше нравится собеседнику - Жан Кузен Старший или Франсуа Клуэ?
- Скорее Клуэ. - Юбер улыбнулся. - «Ева - первая Пандора» Кузена меня вообще не трогает. Слишком уж равнодушная, холодная, гордая, не женщина, а мертвое изваяние, кусок камня. Другое дело - Клуэ, портрет Елизаветы Австрийской. Вы видели?
- К сожалению, нет…
- Жаль. Понимаете, перед вами юная девушка с явной печатью нежной задумчивости, словно бы не от мира сего.
Наверное, привратник, к удовольствию Митьки, сейчас пустился бы в длинные философские рассуждения о живописи вообще и «школе Фонтебло» в частности, а может, и о чем другом, но пустился бы, вне всяких сомнений, если бы не вмешался Прохор.
- А вот тот удар слева… Ты мне можешь его показать?
- Ну, конечно! - с хохотом воскликнул Юбер. - И не только его. Вы когда уезжаете?
- К сожалению, уже очень скоро. - Митрий покачал головой. - Думаю, дня через три-четыре, когда дождемся приличных попутчиков.
- Что ж. - Привратник развел руками. - Тогда давайте встретимся прямо завтра. Где бы вот только…
- На улице не хотелось бы, - тут же промолвил Митрий. - Много свидетелей, да и все же как-то странно это будет выглядеть - аббатство и приемы кулачного боя.
- Совершенно с тобою согласен, дружище, - Юбер наконец-то перешел с Митькой на «ты», что давно уже сделал в разговоре с Прохором.
- Вот что… - Привратник ненадолго задумался. - Давайте-ка, приходите прямо ко мне! Каморка у меня небольшая, но стены толстые… Да-да, там, у монастырских ворот, и встретимся. Жаль, конечно, что вы так скоро покинете наши места.
- И расскажем всем об их потрясающей красоте! - воскликнул отрок. - Она того стоит.
- Вне всяких сомнений, дружище, все всяких сомнений!
Едва Иван вошел в комнату, как сразу же почувствовал: что-то не то. Вот плащ - он вовсе не так висел… И шкаф для одежды - Иван точно помнил, что плотно закрывал дверцу, а сейчас она приоткрыта. А, наверное, заходил Жан-Поль! Ну, конечно! Интересно, где это сейчас нормандца носит? Как и Митьку с Прохором.
Спустившись вниз, в таверну, юноша перекинулся парой слов с хозяином, дядюшкой Шарлем.
Погода замечательная? О, да-да, чудесный вечер, месье! Нет, из ваших друзей никого не было. Нет, точно никого - ни Жан-Поля, ни остальных. Никто не заходил. Я, правда, вздремнул после обеда часок, но здесь была Катерина. Сейчас мы ее спросим!
- Да нет, месье Жан. - Девушка пожала плечами. - Никто из ваших не приходил, как вы ушли все с утра, так и не было.
- А больше никто не приходил? Ну, может, кто чужой или, там, новые постояльцы?
- Нет-нет! Новых постояльцев у нас пока нет, а чужие уж никак не пройдут мимо таверны. А что вы так беспокоитесь, месье? У вас что-то пропало?
«У вас что-то пропало?» - Иван хмыкнул: ну, Катерина, ну, хитра - ведет себя так, будто между ними ничего и не было. Совсем-совсем ничего. Впрочем, оно, конечно, так и надобно. Зачем зря нервировать дядюшку?
- Да нет, ничего не пропало, не беспокойтесь, - заулыбался молодой человек. - Просто волнуюсь за своих друзей - где-то они запропали?
- Да, - согласно кивнул трактирщик. - Пора бы уж им появиться.
И только он это произнес, как заявились Прохор и Митрий. Оба довольные, несмотря на растекающийся по скуле молотобойца синяк.
- Ну, наконец-то! - обрадованно воскликнул Иван. - Как успехи?
- Замечательно!
- Ладно, расскажете потом. Жан-Поля не видели?
- Нет. А он не с тобой разве?
Нормандец нарисовался лишь поздно вечером, хмельной и веселый.
- Ну, - с порога заявил он. - Если б вы только знали, с какой женщиной я сегодня познакомился!
Сказать по правде, Ивану не очень-то было интересно слушать сейчас хвастливый рассказ Жан-Поля, с куда большей радостью он бы еще раз подробно проанализировал все то, что только что поведали Прохор с Митрием… Впрочем, нет - Митрий с Прохором, именно в такой последовательности. Что ж, все подробные обсуждения пришлось отложить на утро, а пока все узкое пространство апартаментов заполонили слова нормандца.