— Что, черт возьми, это было? — рычу я.
Джордж использует одну из механических рук, чтобы выпрямиться.
— Почему ты не превратился обратно в столовое серебро?
— Ты пытался напугать меня? — с издевкой произношу я, глазами обшаривая комнату в поисках других таких машин. Когда Джордж начинает двигаться ко мне. — Стой, где стоишь.
Джордж подкатывается ближе с большей смелостью, чем должны позволять его габариты.
— Не указывай мне, что делать, — он встает на колеса, что добавляет ему роста всего на дюйм или два. — Или я...
— Что здесь происходит? — спрашивает Лорен с расстояния в несколько футов. Ее волосы восхитительно растрепаны, а от сорочки у меня кровь приливает к паху.
Мы с Джорджем показываем друг на друга и в унисон заявляем:
— Он первый начал.
Лорен переводит взгляд с меня на Джорджа и обратно, затем, к моему удивлению, разражается смехом.
— Теперь это моя жизнь. В моей гостиной скандалят ложка и похотливый робот, — она наклоняется, все еще смеясь, хватая ртом воздух. — Серьезно? Теперь это моя жизнь?
Джон облетает вокруг нее один раз, затем зависает рядом со мной.
— Возможно, мы сломали ее.
Два маленьких существа, похожих на пауков, вылезают из-под дивана и приближаются к ней, выглядя... обеспокоенными? Маленькие ножки издают щелкающие звуки по полу. Один паук поворачивается ко мне, его глаза круглые и светящиеся, в то время как другой изучает Лорен.
— Так вот что я увидел в темноте.
Тот, что обращен ко мне, теснее прижимается ко второму. Я хочу заверить его, что у меня нет намерения причинять ему боль, но поскольку я только что швырнул Джорджа через весь коридор, сомневаюсь, что он мне поверит.
Когда я подхожу к Лорен, паучьи штуковины убегают обратно под диван.
— Ты в порядке? — интересуюсь я.
Когда она выпрямляется, ее волосы откидываются назад, а груди свободно танцуют, все связные мысли покидают голову. Улыбка, которой она одаривает меня, завораживает.
— Извини, — говорит она, задыхаясь. — Я только что исчерпала свою норму того, что могу воспринимать всерьез. Что здесь произошло?
Я чувствую себя немного глупо, сражаясь с чем-то, что выглядит как детская игрушка.
— Я не ожидал встретить что-то по пути на кухню.
Джордж размахивает руками.
— Я думал, что сильные эмоции превращают их обратно в посуду, поэтому попытался напугать его, а он ударил меня.
Я хмуро смотрю на него сверху вниз.
— Если ты хочешь кого-то напугать, лучше сбросить эту дурацкую шляпу.
Джордж вытягивается как в высоту, так и в ширину и откатывается в сторону.
Джон следует за ним несколько футов, затем летит обратно к нам.
— Ему нравится эта шляпа. Это была первая вещь, которую Эшли подарила ему после того, как обновила наш код. Она сказала ему, что это делает его привлекательным.
— Он машина, — говорю я недоверчиво.
Лорен поджимает губы.
— Он разумный, и я должна извиниться перед своей дочерью за то, что сомневалась в ней.
Разумные? Машины? Это звучит невероятно, но я пошел на награждение как суперсолдат и проснулся восемьдесят лет спустя после заточения в ложке, так что, может быть, нет ничего невозможного.
Мгновение спустя Лорен встречается со мной взглядом, и я знаю, о чем она думает, хотя и не могу слышать ее мысли.
— Я не буду извиняться перед машиной.
— Ему нужно научиться контролировать свои импульсы, но он не причинил тебе реального вреда. Можешь ли ты сказать то же самое о себе?
Я бросаю взгляд туда, где дуется Джордж. Обижаются ли роботы? Думаю, если бы они достигли определенного уровня мышления и чувств, то могли бы. Он действительно выглядит расстроенным моими словами. Я знаю, каково это, когда тебя высмеивают, когда тебе говорят игнорировать жестокие комментарии, когда на самом деле нет никаких сил это делать. До «Чернильницы» я не мог контролировать свой метеоризм, и многие люди — как мои знакомые, так и незнакомые — насмехались надо мной.
— Джордж, — зову я, но он не отвечает. Я прочищаю горло и повышаю голос. — Прости, что я посмеялся над твоей шляпой.
Он медленно поворачивается.
— Она не глупая. Эшли считает, что мне это идет.
Я еще раз переглядываюсь с Лорен, вздыхаю, направляюсь к Джорджу, и сажусь на пол рядом с ним.
— Я был зол. Ты напугал меня, и я сделал то, чем не горжусь. Я не должен был отыгрываться на тебе.
Его маленькие плечи опускаются.
— Как бы я ни старался, я никогда не стану человеком.
Я придвигаюсь ближе.
— Я тоже.
Его голова поворачивается ко мне.
— Ты человек.
— Я был им. Но теперь не знаю, кто я, черт возьми, — я провожу рукой по волосам. — Так что, в некотором смысле, тебе лучше, чем мне. По крайней мере, ты знаешь, кто ты.
— Джон не думает, что люди когда-нибудь примут нас. Я не понимаю почему. Они создали нас. Почему мы можем их пугать?
— Я задавал себе все те же вопросы. Только что «Чернильница» прикрепляла мне на грудь медали и называла героем... а в следующую минуту они пытаются уничтожить меня.
Джон нависает над Джорджем.
— У нас с тобой действительно много общего.
К нам присоединяется Лорен. Она смотрит на диван, под которым исчезли пауки, затем кладет руку мне на бедро.
«Я знаю, это может показаться безумием — просить об этом…»
«Сумасшествие, кажется, теперь стало нормой».
Она улыбается.
«Эшли попросила меня попытаться помочь двум маленьким роботам. Они жалеют, что стали разумными. Они хотят вернуться к изначальному коду, потому что предпочли бы ничего не чувствовать, чем бояться. Я хочу им помочь».
Я накрываю ее руку своей.
«Что ты хочешь, чтобы я им сказал?»
Вслух она спрашивает:
— Пит, ты когда-нибудь боялся?
«О, я понимаю, что ты делаешь».
— Конечно. Когда я впервые присоединился к «Чернильнице» и понял, что мой единственный выход — это смерть... Я был в ужасе. Каждая инъекция косила наш отряд. Никто не знал, не станет ли следующая последней.
— Но ты выжил.
— Да, только для того, чтобы идти на задания, где погибло еще больше наших. Хотя тогда я меньше боялся...
— Почему? — спрашивает Джон.
Два маленьких робота-паука высунули головы из-под дивана.
— У меня была цель, и я сблизился с несколькими людьми из подразделения. Эти две вещи отодвинули страх на задний план.
Джордж склоняет свою квадратную голову набок.
— У меня нет цели.
— У меня тоже, — говорит Джон.
Роботы-пауки приближаются, пока не оказываются у ног Лорен. Она смотрит на них сверху вниз.
— Когда я была ребенком, я знала, что хочу заниматься медициной. Я родилась с определенной целью, по крайней мере, всегда так чувствовала. Когда все остальное рушилось, это придавало мне сил.