О, Боже мой, я делаю именно то, чего он просит меня не делать... Я в его голове, пусть и молча.
— Прости, — шепчу я.
Его руки заметно дрожат, когда он медленно опускает их вниз. У меня сжимается сердце. Он переводит взгляд с меня на Пита.
— Я хочу поговорить с Хью.
Я киваю.
— Хорошо.
Я достаю телефон, но перед этим на секунду задерживаюсь и мысленно обращаюсь к Питу:
«Франклину сейчас нужнее твоя поддержка, чем мне. Со мной все в порядке».
В глазах Пита на миг вспыхивает темный огонь, но потом он улыбается.
«Ты потрясающий человек, Лорен. Внутри и снаружи. И это не просто химия».
Я краснею, набираю номер и включаю видеосвязь. Хью отвечает мгновенно. Я передаю телефон Питу. Возможно, он не пользовался смартфонами раньше, но эти мужчины быстро адаптируются.
Пит подносит телефон к лицу.
— Мы с Франклином вернулись и в курсе всех событий. Запрашиваем сбор команды. Срочно.
Ответ Хью звучит четко и уверенно:
— Принял. Расчетное время прибытия тридцать минут.
— Понял.
Более мягким тоном Хью добавляет:
— Франклин меня слышит?
— Да, — отвечает Франклин.
Пит разворачивает телефон так, чтобы они оба могли видеть экран.
Хью продолжает:
— Первый день — самый тяжелый. Мы в ситуации, которая требует, чтобы операция оставалась незаметной и мы смогли слиться с окружающей средой. Я обеспечу тебя всем необходимым. Ты можешь доверять Лорен. Она на нашей стороне.
— При всем уважении, — отвечает Франклин. — Мне требуется немедленное альтернативное местоположение.
— Пока оставайся на месте. Обсудим это лично.
— Никто из нас никуда не уйдет, — говорит Пит, обмениваясь с Франклином долгим взглядом.
Франклин фыркает:
— На тридцать минут.
Не сказав больше ни слова, он выходит из комнаты.
Через секунду Пит говорит, понизив голос:
— Не опаздывай. Он переносит это очень тяжело.
— Понял. Кто-то из нас прибудет раньше.
С этими словами Хью завершает звонок, и Пит возвращает мне телефон.
Несколько долгих секунд мы просто смотрим друг на друга. Я не знаю, что сказать, поэтому впускаю его в свои мысли. Я снова переживаю разговор с Брэкстоном, вспоминаю, что чувствовала рядом с Франклином. Стыд завязывается тугим узлом, по мере того как мои чувства становятся все запутаннее, и я вынуждена переключиться в клинический режим. Какими бы неприятными ни были симптомы, игнорирование никогда не делает их лучше.
— Я хочу сказать, что Брэкстон тебе не подходит, — мягко произносит Пит, — но боюсь, что, возможно, все наоборот.
Я качаю головой:
— В лучшем случае, мы просто друзья.
Он приподнимает бровь:
— Если бы я не вмешался, ты бы занялась сексом с Франклином.
Я усмехаюсь, потому что он прав:
— У меня давно никого не было, а он… мощный.
— Он бы разбил тебе сердце.
— Нет. Он бы даже не подошел к нему близко. А вот ты… Я буду по тебе скучать.
— Это не обязательно. Я здесь и твой, если ты захочешь.
Мои глаза наполняются слезами, и я тру рукой один из них.
— Дело не в желании, Пит.
Я снова впускаю его. Слова не могут полностью передать мой внутренний конфликт, но наша связь позволяет мне показать ему. Я могла бы принять все, что он готов мне дать, и какое-то время мы были бы счастливы. Но это не было бы правильно. Где-то там есть девушка, которая полюбит его всей душой. Он станет для нее всем, и если все пойдет, как задумано, у них будет нормальная жизнь.
— А ты? Чего ты хочешь для себя?
— Пока не знаю. Но начинаю осознавать, что, возможно, хочу большего, чем у меня есть.
— В это входят долгие теплые объятия?
Не раздумывая, я делаю шаг вперед и растворяюсь в его руках, прижимаясь к широкой груди.
Да, я сильная. Да, я могу выжить и в одиночку.
Но черт возьми, это тоже очень приятно.
Хотя… не идеально.
Я отгораживаю от него эту мысль, даже когда пытаюсь понять, чего же не хватает.
Это чудесно, но... но мне не кажется, что это навсегда.
Глава одиннадцатая
‡
Эллиот
Провиденс, Род-Айленд
2024
Мать сказала мне, что у врат рая будет ждать расплата. Все, кто насмехался надо мной и плохо обращался со мной, останутся снаружи, а я, наконец, на двух здоровых ногах, пройду мимо них в рай.
Но она не предупреждала меня об этом месте. Пустом. Одиноком.
Если это наказание, тот, кто его придумал, явно что-то упустил. Настоящие страдания были в моей жизни до «Чернильницы». Я вполне осознаю, что то, что я делал во имя своей страны, могло стоить мне права на мирную вечность, но я верил и в дело, и в то, что смогу взять свою судьбу под контроль — за определенную цену.
Я обменял жизнь, полную боли и жалости, на шанс стать героем, и сделал бы это еще сотню раз, даже если бы каждый раз заканчивался тем, что я попаду сюда. Ходить уверенной походкой, смотреть людям в глаза и знать, что я не такой же, как они, а быстрее, сильнее и способен моментально исцеляться… Даже если это длилось недолго, оно того стоило.
Я начинаю разбирать в голове хаотичные воспоминания. Мы праздновали с отрядом. Нам вручали медали. Но что-то было не так. Внезапная тишина. Рэй держит что-то в руке. Он говорит, что ему жаль.
Вспышка.
А потом — ничего.
До нее. Женщины, которая разрывает эту пустоту, словно слабый маяк. Она зовет меня даже сейчас, как ангел. Я усмехаюсь, потому что больше не верю в ангелов.
Гораздо вероятнее, что я серьезно заболел, а она — просто медсестра. «Чернильница» и война оказались сном, а если я проснусь, меня снова ждут только боль и слабость.
Время тянется бесконечно, и эта пустота становится невыносимой. Но разве возвращение будет хуже?
Я мог бы снова увидеть мать и двоюродных братьев. Сидеть по утрам на солнце с книгой. Я не учился в школе после седьмого класса, и тогда мне это казалось облегчением. Одноклассники не проявляли ко мне доброты. Дома у меня было время учиться самому, и в конце концов это дало мне навык, за который люди были готовы платить. Это было немного, но помогало маме, и мы держались на плаву.
Однако той жизни для меня было недостаточно. Не тогда, когда каждый трудоспособный мужчина отправился спасать мир.
Когда я увидел листовку «Чернильницы» с раненым орлом, падающим в атаку, и надписью «Дядя Сэм нуждается в каждой боевой птице», я понял, что другого пути для меня нет.