— У моего друга есть кемпинг на озере Боудиш, большой дом и несколько хозяйственных построек. Там будут рады каждому. Такое расположение позволит обеспечить как конфиденциальность, так и пространство для изучения того, повлияло ли время, проведенное в качестве столового серебра, на ваши способности. Также, на месте, я смогу организовать лабораторию, чтобы проводить тесты, необходимые для оказания вам помощи.
— Мам, у кого из наших знакомых есть кемпинг? — спрашивает Эшли.
У меня пересыхает во рту.
— У Брэкстона.
— Брэкстон-поздравительные открытки?
— Да.
Моя улыбка печальна, потому что так они с Райаном его называют. Они часто спрашивали, не был ли он их отцом, потому что не могли представить себе другой причины, по которой он никогда не забывал поздравлять их.
— Предполагается, что никто не должен знать о нас, — резко говорит Эдвард. — Как много ты ему рассказала?
— Я сказала ему, что Эшли попросила меня приютить нескольких друзей, попавших в неприятности. Он предложил мне свой кемпинг.
Я понимаю беспокойство Эдварда. Вернувшись, он выжил, оставаясь незамеченным. Должно быть, это тревожно — внезапно почувствовать себя незащищенным и больше не контролировать ситуацию.
— А ему не будет любопытно, и не захочет ли он заглянуть? — спрашивает Эшли.
— На этой неделе он в Ирландии.
— А после? — добавляет Рэй.
— Я разберусь с ним, — обещаю я.
— Так же как справляешься с этим? — Рэй машет рукой в направлении Пита и Эллиота.
Эшли встает перед ним, кладет руку на грудь и заводит, как я предполагаю, пылкую приватную беседу. Я напрягаюсь, потому что знаю о склонности Рэя к насилию. Не по отношению к ней. Никогда. Но все эти мужчины находятся в состоянии сокрушительного стресса. Люди, даже хорошие, могут сломаться в такой ситуации. Под ее прикосновением выражение его лица смягчается, а голова опускается. Когда он поднимает взгляд, я вижу в его глазах только смирение и сожаление.
— Прости, Лорен, — тихо говорит он. — Я знаю, что мы можем доверять тебе, и я благодарен за все, что ты сделала и продолжаешь делать для нас. Избавиться от старых привычек нелегко.
Определенно было время, когда я думала, что моя дочь совершает огромную ошибку, связавшись с Рэем, но чем дольше я его знаю, тем больше хорошего вижу в нем. Я подхожу к нему, кладу руку на плечо и позволяю почувствовать мою растущую привязанность к нему.
Его глаза наполняются слезами, которые он тут же смаргивает. Все, чего он хочет — это быть достаточно хорошим для Эшли, и это так. Я позволяю ему почувствовать, насколько глубоко я в это верю. Какой я была бы матерью, если бы также не предостерегла его держаться за эту часть себя во время шторма, который, как мы все знаем, надвигается.
Вероятно, из-за того, что рука Эшли все еще лежит у него на груди, она тоже слышит мои мысли. Мгновение спустя я пытаюсь вдохнуть, когда она обнимает меня почти до потери сознания.
— Я так сильно люблю тебя, мама.
— Я тоже тебя люблю, — шепчу я в ее волосы.
Когда она отпускает меня, то всматривается в мое лицо.
— Брэкстон твоего возраста, не так ли?
— Прекрати, — я машу рукой между нами.
— Богатый. Симпатичный.
— Эшли Энн.
Обычно это останавливает ее, но на этот раз она хихикает и бесстыдно продолжает.
— Трех мужчин тебе недостаточно?
Я поднимаю глаза к небу и молюсь о терпении.
— Как думаешь, мы могли бы обсудить это в другое время?
Она пожимает плечами.
— Моя мать — потаскушка. Не знаю, читать тебе нотации или аплодировать.
Я смеюсь, потому что после стольких лет без отношений сама мысль о том, что меня можно назвать как-то кроме «засохшей», кажется забавной. Эшли тоже присоединяется. Что-то в ее смехе веселит меня еще больше. Мы катаемся от хохота, утирая слезы, пока все остальные только наблюдают.
— Как думаешь, с ними все в порядке? — спрашивает Шерил.
— Более чем в порядке. Думаю, они нуждались в нас так же сильно, как и мы в них, — отвечает Мерседес.
Хватая ртом воздух и выпрямляясь, я оглядываюсь по сторонам, пока не замечаю испуганных роботов-пауков. Они выглядывают из-под дивана. Я сажусь на пол и подзываю их. Они подбегают, и я прижимаю их к груди.
— Вы действительно нужны мне, все вы, и я благодарна, что вы вошли в мою жизнь, — я медленно встаю с маленькими роботами на руках.
Я чувствую на себе теплый взгляд Пита. Глаза Эллиота широко раскрыты, как будто он не может поверить в то, что видит. А Франклин? Он задумался в дальнем конце комнаты.
Он не хочет ехать с нами в кемпинг.
Я смотрю на вещи достаточно разумно, чтобы понимать, что не могу исправить все. Я поворачиваю голову в сторону Франклина. Пит кивает. Он поможет Франклину разобраться в себе.
С другого конца комнаты Пит шепчет в моих мыслях.
«Тебе не удастся держать Брэкстона на расстоянии».
«Я знаю».
«Это может привести к неприятностям».
«Но пока ведь все впорядке?»
Мы обмениваемся улыбками, и мое сердце замирает. Беспорядочно. Сложно. Все часто ухудшается непосредственно перед тем, как стать лучше.
— У меня есть идея, — объявляет Мерседес. — Поскольку Лорен, кажется, способна вернуть мужчин, не занимаясь с ними сексом, разве она не должна вернуть остальных?
Я отрывисто смеюсь, а затем замираю, когда понимаю, что никто другой не находит эту идею такой же нелепой, как я.
Выражение лица Пита напряженное, и мне больно от этого. Я пытаюсь успокоить его.
«Я бы никогда так не поступила».
Он проводит рукой по лицу.
«Ты добросердечная, честная, преданная душа. Я ненавижу то, что Брэкстон существует. Я ненавижу делить тебя с Франклином и Эллиотом. Но я согласен, что ты, возможно, лучший человек для того, чтобы вернуть остальных. Тебе ничего не нужно от нас и ты стремишься нейтрализовать связь. Хью, Джек и Рэй нашли здоровую любовь, но это не гарантировано для остальных. В чужих руках привязанность, которую мы испытываем к тому, кто будит нас, может стать оружием. Как бы мне ни хотелось это сказать... Мерседес права. Ты та, кто должен вернуть их».
Я оглядываю комнату. Тишина становится тяжелой, пока они ждут моего ответа. Мое внимание привлекают маленькие роботы у меня на руках, когда один из них ерзает. Чувствуют ли они, что во мне бушует битва? Я ощущаю себя человеком, стоящим на краю пропасти... шатающимся и напуганным. В первый раз, когда я установила связь, это было спонтанное решение, которое сопровождалось большим чувством вины. Я говорю окружающим:
— Должен быть другой способ. Нам не стоит трогать их, пока я не придумаю, как противодействовать процессу формирования связи.