— Я не утверждаю, что понимаю, что здесь происходит, но я доверяю тебе. Пит прав, риск того, что наши сердца будут разбиты, не должен иметь приоритет над риском сблизиться не с тем человеком, — говорит Эллиот вслух, подходя и вставая рядом со мной.
Я качаю головой и тихо спрашиваю в голове:
«Ты слышишь нас обоих?»
«К сожалению, да».
— Я видел много плохого и, знаю, на что способны люди. Для тебя это будет непросто, особенно потому, что ты переживаешь нашу боль как свою. Мне также не хочется тебя делить, но те, кого ты разбудишь, в итоге поймут, что это было лучшим решением, — продолжает он вслух.
Я ищу Франклина глазами. Когда наши взгляды встречаются, я спрашиваю:
— Что ты думаешь?
Он пожимает плечами.
— Мне все равно, скольких мужчин ты разбудишь.
На мгновение я поджимаю губы, взвешивая, стоит ли мне давить на него дальше. Он закрыт ото всех, а это значит, что он не слышит того, чем мы делимся беззвучно.
— Помоги нам вытащить их. Они не могут дать согласие, так что мы должны принять взвешенное решение за них. Твое мнение важно.
— Не ты заманила нас в ловушку в серебряные приборы. Я тебе не доверяю, но я и не знаю тебя, — Франклин отталкивается от стены и подходит, чтобы встать рядом с Хью. — Я последовал за тобой в ад и обратно. Что ты думаешь?
Хью выдерживает паузу, прежде чем ответить. Он прижимает Мерседес к себе.
— Я не хочу освобождаться от того, что нашел, — он целует ее в макушку. — Как бы то ни было, мужчины, которые все еще заперты в столовом серебре, находятся в уязвимом положении. Если мы разбудим их вместе с Лорен, поначалу возникнет период замешательства, но мы здесь для того, чтобы провести их через это. Если мы отложим их возвращение или положимся на волю случая, риск нависнет над нами. Я доверяю Лорен и считаю, что она — лучший вариант.
Джек кивает, обнимая Шерил.
— Я тоже.
Рэй берет Эшли за руку.
— Это достаточно неприятный разговор, и меня так и подмывает пошутить, но на самом деле в этом нет ничего смешного. В нашей помощи нуждаются пятеро мужчин, и хотя я благодарен Эшли, у нас нет времени играть в сватовство. Я предлагаю переехать в кемпинг, и там, в безопасности, Лорен приведет их обратно. Не могу говорить за других мужчин, но я бы предпочел предоставленный неприятный выбор, чем никакого выбора вообще.
Эдвард кивает в знак согласия.
Джордж поворачивается и подает звуковой сигнал, чтобы привлечь наше внимание.
— Всех обеспокоенных, я могу заверить, что между ними не было никакого секса с момента нашего прибытия. Просмотрев цифровой календарь и дневник Лорен, я могу подтвердить, что она соблюдала целибат в течение многих лет. С ней солдаты будут в безопасности.
Эшли стонет.
— Джордж, ты обещал вести себя хорошо, пока ты здесь.
Джордж поворачивается ко мне.
— Я не смотрел, как ты переодеваешься и принимаешь душ.
— И я благодарна тебе за это, — я немного задыхаюсь от недовольства, а затем продолжаю. — Тебе не следует заглядывать в чужие личные аккаунты, Джордж. Это еще одна граница, которую нельзя пересекать.
— То есть, ты не хочешь знать, что твоя телефонная служба два месяца подряд взимала с тебя двойную плату? Или что ты так и не получила обещанное возмещение за обувь, которую заказывала онлайн?
Мой рот открывется, и я задумываюсь.
— Поговорим позже, Джордж.
У него мигают лампочки, и он радостно пищит.
В моей голове раздается голос Пита.
«Годы?»
Я незамедлительно отвечаю.
«Замолчи».
Эллиот встревает.
«Сколько? Больше или меньше десяти лет?»
«Я надеру вам обоим задницы без каких либо сожалений».
Они ухмыляются, а я смеюсь, потому что все это — полное безумие. Каждая секунда.
«Еще пятеро?»
«Знаешь что? Сейчас — да пусть хоть все разом».
Глава тринадцатая
‡
Брэкстон
— Как там Крамлин4? — спрашивает мой брат Коул по видеосвязи, ставя телефон на середину стола, чтобы я мог видеть свою племянницу Джулию во время разговора.
Она машет мне рукой.
— Дядя Брэкс! Угадай, что я делаю сегодня? Угадай!
Я ослабляю галстук и снимаю туфли. После долгого дня вернуться в гостиничный номер приятно. Так же приятно видеть лицо ребенка, который не напуган и не страдает.
— Ты повезешь всех в школу?
Она хихикает.
— Мне шесть. Я еще не умею водить.
— Ты останешься дома, чтобы научить летать свою золотую рыбку?
Широкая улыбка сопровождается очередным смешком.
— Ты глупый, дядя Брэкс.
— Возможно, так что помоги мне. Что ты будешь делать сегодня?
— Аллен пригласил девушку в парк. Я пойду с ними. Я их компаньонка.
— Ты не пойдешь, Джулия, — говорит Аллен с болью в голосе. — Мама пошутила.
— Нет, не пошутила! — протестует Джулия.
— Да, пошутила, — возражает Аллен. — Папа, скажи Джулии, что она не пойдет сегодня в парк.
Коул спокойно говорит:
— Не волнуйся, Аллен. Я отведу Джулию в парк. Вы с подругой можете гулять сами.
— Подожди, — бормочет Аллен. — Ты тоже идешь? Папа!
— Мы уже говорили об этом, сынок.
Я сдерживаю улыбку успешнее, чем Джулия. Она наклоняется ближе к телефону и воодушевленно шепчет:
— Аллен думает, что он достаточно взрослый, чтобы завести девушку, но он все еще на стадии полового созревания.
Откуда-то в нее летит блин и приземляется прямо на грудь. Она с хохотом швыряет его обратно.
На заднем плане я слышу, как старший сын Коула, Генри, просит Аллена извиниться.
Аллен отказывается.
Коул просит их всех успокоиться.
Джулия снова обращается ко мне:
— Мама говорит, что половое созревание делает мальчиков эмоциональными, поэтому я должна быть милой, но я все равно бросила блинчик обратно.
Я повышаю голос.
— Коул, я вижу, что утренняя смена с детьми проходит великолепно.
Он смеется.
— Я думал, позавтракать вместе будет проще, чем забрать их из школы. Я ошибался. Не смей! — резко рявкает он командным тоном, от которого у большинства людей пошли бы мурашки. Но его дети лишь смеются. Они знают, что, по крайней мере с ними, в его голосе нет угрозы. Затем он говорит уже мягче. — Все, ешьте или идите собираться в школу. Я отойду, чтобы поговорить с дядей Брэкстоном, а вы, пока меня нет, ведите себя хорошо.
Генри соглашается первым, вероятно, потому что все прекрасно знают: если отец становится тихим, веселью приходит конец.
Джулия недовольно морщится, но тоже кивает.
Аллен ничего не говорит, но и не спорит.
Я машу им, прежде чем Коул уносит телефон в другую комнату. Оставшись наедине, он тяжело вздыхает.