Франклин хмурится и говорит:
— Спасибо.
Лорен болезненно кривится.
— На самом деле, я ничего не сделала. Просто поняла, что связь, возникшая при пробуждении, не является постоянной.
Франклин подходит ближе и смотрит ей в глаза с таким серьезным выражением, что я невольно напрягаюсь.
— Прости за то, как я обращался с тобой, когда только вернулся.
Лорен кладет руку ему на предплечье.
— Все в порядке. Я понимаю, — голос Лорен дрожит от эмоций.
— Ты действительно талантливый врач. Ты исцелила меня так, как я не думал, что это возможно. Когда я тебя забуду, возможно, дам шанс другой девушке.
Лорен улыбается. Между ними происходит немой диалог, и я не ревную, потому что знаю: она всегда будет заботиться об этих мужчинах. Она их спасла, но, что удивительно, они спасли и ее. Женщина, которая сейчас уверенно и тепло утешает Франклина, раньше была закрыта для мира.
Я никогда не смогу испытывать к ним обиду.
Франклин резко откидывает голову назад, его глаза расширяются.
Лорен отступает и берет меня за руку.
— Я ему сказала, — шепчет она. — Не хотела, но сказала.
Я мягко сжимаю ее ладонь.
— Значит, пора сказать и остальным.
По крайней мере, тем, кого мы собрали здесь. Мы не стали звать недавно вернувшихся солдат — они еще не до конца осознали, где находятся, а эта новость стала бы для них слишком тяжелой.
— Это меняет все, — тихо произносит Франклин.
— Что именно? — Хью выпрямляется, становясь по стойке смирно.
Лорен сглатывает.
— «Чернильница»... — ее голос ровный, но я знаю, как тяжело ей это говорить. Франклин прав: после этого уже ничего не будет прежним. — Она все еще существует. Все еще проводит эксперименты на людях. Они заменили инъекции технологиями и теперь пытаются создавать гибридов людей и машин.
Она делает паузу, давая им осознать услышанное.
— Пока что безуспешно. Как и в вашем случае, каждая партия солдат достигает точки, после которой становится неконтролируемой. И тогда их уничтожают. Совсем недавно они ликвидировали новую волну.
На мгновение в комнате воцаряется тишина.
Рэй отступает от Эшли, его руки сжимаются в кулаки. Челюсть напряжена, взгляд темнеет.
— Где? — рычит он. — Где они? Я разнесу их голыми руками.
— Рэй… — начинает Лорен. — Мы привлечем их к ответственности.
— Нет, — отрезает он. — Этого недостаточно. Я хочу, чтобы они умоляли о пощаде, но я им ее не дам.
Лорен вздрагивает рядом со мной.
— Я согласна, что их нужно остановить, — говорит она твердо, но сдержанно. — Но не так. Я стала врачом не для того, чтобы убивать людей. Даже плохих.
Ее слова повисают в воздухе. На мгновение в глазах Рэя вспыхивает нечто другое — не ярость, а скорее боль или разочарование. Эшли подходит ближе, кладет руку ему на руку, и он смягчается из-за нее.
Я обнимаю Лорен за плечи. Вспоминаю, что мне сказал Коул, когда один студент кричал ему в лицо, называя убийцей. Коул тогда лишь спокойно выдержал этот поток обвинений. Когда я спросил его, почему он не ударил того парня, он ответил: «Я сражался за то, чтобы такие, как он, могли позволить себе жить в мире».
Эти слова запали мне в душу. И теперь, глядя на Лорен, я понимаю: она верит, что каждая жизнь имеет значение. Что организации вроде «Чернильницы» можно остановить без насилия. Я не хочу, чтобы она несла на себе бремя другой правды.
— Ты права, — тихо говорю я ей. — Есть другой способ.
Рэй слышит меня и коротко кивает.
Лорен прижимается ко мне на секунду, прежде чем снова выпрямляется и обращается ко всем:
— Нам нужно действовать осторожно. Мы не знаем, с чем столкнемся.
Хью кивает с мрачным лицом.
— Мы должны спланировать все так, чтобы не просто решить проблему, но и защитить тех, кого любим.
Женщины подходят ближе к своим солдатам, в их лицах решимость смешивается с тревогой. Шерил берет Джека за руку и шепчет ему что-то, отчего его плечи немного расслабляются. Мерседес стоит рядом с Хью, ее взгляд полон ярости. Эшли проводит ладонью по руке Рэя, помогая ему удержать контроль.
Лорен пробегает взглядом по комнате и задерживается на Пите. Он встречает ее взгляд уверенно.
— Мы будем защищать тебя, — говорит он негромко, но четко. — Связь уже ослабевает, но я сдержу эту клятву.
Франклин и Эллиот согласно кивают, их слова звучат так же искренне.
— Ты рисковала собой, когда вернула нас, — напоминает Франклин.
— И мы этого не забудем, — добавляет Эллиот.
Я наблюдаю, как Лорен впитывает их слова, в ее взгляде смешиваются благодарность и печаль. Она не говорит ни слова, только плотно сжимает губы и кивает.
Поворачиваясь к братьям, я твердо заявляю:
— Коул, Тедди — вам нужно возвращаться домой.
Коул приподнимает бровь.
— Серьезно? Думаешь, я тебя тут оставлю?
— Да, — отвечаю я. — Кто-то должен позаботиться о безопасности семьи. Если что-то пойдет не так, мы не можем рисковать всеми сразу. У нас появятся могущественные враги. Возможно, понадобится герой войны, чтобы защитить наших.
Коул долго смотрит на меня, потом вздыхает.
— Ладно, — затем он говорит мягче. — Только не вздумай здесь погибнуть. Ты мой герой, Брэкс.
Эти слова застают меня врасплох, и я с трудом сглатываю ком в горле, прежде чем ответить:
— У нас обоих впереди нелегкая работа, — говорю я хрипло.
Я бросаю взгляд на Тедди, который сидит на табурете и, широко улыбаясь, объясняет шутку Джорджу, совершенно не замечая напряженного разговора. Маленький робот радостно подпрыгивает, размахивая металлическими руками — кажется, он пытается хлопать в ладоши.
— Вот почему он любимый дядя, — шучу я.
— У каждого из нас своя роль. Пусть эта будет его, — ухмыляется Коул. — Я все объясню ему по дороге.
На мгновение тяжесть ситуации отступает, сменяясь теплом семейного уюта. Даже в смутные времена жизнь подчиняется привычным ритмам, и это немного успокаивает.
Лорен поворачивается ко мне, ее глаза внимательно ищут ответ в моих.
— Как думаешь, остальные воспримут новости совсем плохо?
— Справятся, — отвечаю я, хотя сам не уверен. — Они не одни, а это многое меняет.
Она прижимается ко мне, кладет голову на грудь, и на несколько секунд остаемся только мы вдвоем — островок спокойствия среди хаоса.
— Именно так я себя чувствую с тех пор, как ты появился, — тихо говорит она. — Я не знаю, что будет дальше, и, возможно, это делает меня слабой, но я благодарна за то, что мне не придется проходить через это одной.
Я целую ее в лоб.
— Потребность в других людях не делает человека слабым. Наоборот, я начинаю понимать, что это признак силы. Легче спрятаться и оставаться в стороне. А это? Это сложно, запутанно, грязно... Но я не хочу быть нигде, кроме как здесь.