— Наденешь мне?
Дима встал и, молча кивнув, надел тонкое стильное украшение на безымянный палец Стасика.
— Я люблю тебя! — прошептал тихонько.
— Я люблю тебя, — повторил за ним Жохов, так же надевая ему кольцо.
— А теперь жених может поцеловать невесту! — раздался весёлый звонкий голос Лизаветы.
И тут же стройный хор родных и друзей поддержал её, громко звеня фужерами с шампанским, разлитым вовремя подсуетившимся Смирновым и наперебой выдавая многоголосое:
— А кто из вас невеста, а?
— А детишки скоро будут?
— Да целуйтесь уже, извращенцы чёртовы!
— А ещё скрывали! Вот как так? Мы на свадьбе и без соответствующего подарка, а?
— А лимузин будет?
— А фейерверк?
— А в свадебное путешествие лучше всего в круиз на белоснежном лайнере!
— А фата-то где, а? Невеста что, уже не девочка, что ли, ась?
— Вот уроды! — улыбались обнимающиеся со всеми по очереди Масик со Стасиком, расплываясь в довольных, счастливых улыбках.
***
Такси, везущее Сонечку и Родиона домой со свадьбы друзей, плавно двигалось по ночной магистрали. Соня, щурившаяся, когда по её лицу пробегали отблески света от фар проносящихся мимо машин, склонила голову на плечо Родика и тихо произнесла:
— А знаешь, Михайлов. Наверное, я всё-таки хочу к тебе переехать. Как-то это несерьёзно. Живот скоро выше носа будет, а я всё в гости по лестнице бегаю.
— О, Господи, спасибо тебе! Ты услышал мои молитвы!
Михайлов реально был рад её словам. Теперь у них всё наконец-то будет правильно. Так, как должно было быть уже много-много лет назад. Но лучше поздно, чем совсем никогда, — и Родик зарылся губами в пушистую Сонину макушку, вдыхая любимый запах и впитывая кожей мягкое, ласковое, родное тепло.
========== Часть 17 ==========
— Ты это сделал!
— О, да, я это сделал.
— Ты всё-таки это сделал!
— Конечно, зайка, я ведь обещал.
— Чёртов извращенец!
— Кто бы говорил… Да ты кончил без рук, когда я тебя ещё и пяти раз не шлёпнул.
Голос Олега, лежавшего на кровати ничком в форме звезды, раздавался из глубины подушки. Уши, видневшиеся из-под волос, были пунцового цвета. Такого же, как и голая задница, красующаяся посреди кровати.
Глядя на следы своей ладони, оставленные на нежной коже маленьких половинок, Рэм чувствовал, что у него снова начинает вставать.
— Зато теперь будешь помнить наказание и вести себя как хороший мальчик.
— Теперь точно вряд ли!
— Ах ты ж засранец! Ты что, специально нарывался, что ли? Вот я с первого дня понял, что тебе нравится пожёстче, я прав?
Казалось, что уши Олега покраснели ещё сильнее, хотя куда уж больше-то. Он, пытаясь спрятаться, натянул себе на голову простыню. Оставив при этом абсолютно открытым обозрению свой восхитительный розово-пятнистый веснушчатый зад.
Ну теперь, мелкий, прячься, не прячься, Рома Рогов уже видел тебя целиком со всеми подробностями при свете яркого солнца.
И, да, на члене у него тоже веснушки! Рэм рассмотрел их все, перецеловал и обласкал каждую языком и губами. Ни частички этого рыжего чуда никогда и никому другому! Он только его, такой сладкий мальчик! Только его головная боль и безумный крышеснос. Навсегда.
Ох, потёк ты, Рома Рогов, совсем размяк. Но даже ради имиджа он теперь не намерен выпускать мальчишку из рук.
***
Нонна расположилась за столиком летней кафешки у здания гипермаркета, где работала Сонечка Евсеева. Она нервничала в ожидании, постукивая острым наманикюренным ноготком по, на удивление, стильной для такой забегаловки тонкой фарфоровой чашечке.
Скинуть смс на добытый номер с приглашением поговорить не составило для Нонны труда, но придёт ли абонент, вот вопрос.
Соня не заставила себя долго ждать и плюхнулась на стул рядом с Михайловой, притулив на соседнее сиденье пакет с продуктами.
— Добрый вечер, Нонна Викторовна. Вы хотели меня видеть?
— Ну, как раз-таки наоборот. Я хотела бы Вас никогда больше не видеть, об этом и пойдёт разговор.
— Ну что ж, поговорим.
Подошедший официант принял её заказ на чашку кофе и мороженое и быстро удалился.
— Как вам известно, Софья Игоревна, Родион мой единственный сын. А каждая мать желает своему чаду самого лучшего. Вам ли не знать, вы ведь тоже мать.
Софья, не желая облегчать Нонне жизнь наводящими вопросами, слушала молча, слегка склонив голову, внимательно рассматривая сидящую перед ней женщину.
Мать Родиона была эффектной женщиной. Седые, вьющиеся волосы уложены в стильную причёску, стройная, подтянутая, маникюр, красивые вещи — всё говорило о хорошем вкусе и неплохом достатке. Сонечке пришло в голову, что навряд ли она в её годы будет выглядеть так же.
— Вы ведь понимаете меня, не так ли?
Соня поняла одно: что она пропустила всю суть беседы, пока разглядывала собеседницу, но сильно не расстроилась.
— Наверно, понимаю. И что же вы от меня хотите?
— Я хочу, чтобы вы оставили моего сына в покое.
— Но я ведь его абсолютно не держу, Нонна Викторовна. И он, как вы выразились, жил с вами в абсолютном покое до сорока лет. Что же помешало ему сделать выгодную партию? Время? Ему не хватило времени?
Нонна слегка смешалась. Она не рассматривала вопрос с этой точки зрения. Ей всегда казалось, что Родион просто ещё не встретил. Но ведь действительно, сорок лет!
А Соня продолжила:
— Его сыну уже столько, сколько, наверное, было Вам, когда вы родили своего. Что ж, если у него впереди есть ещё много лет и огромный выбор, я ведь его не связываю. Его второй ребёнок родится вне зависимости от наличия законного отца и не будет ему ничего стоить. Только вот решать это не Вам, простите. А станете ли вы от этого счастливее? Может быть, не знаю. Есть же люди, которым принципы важнее живых людей. Так тоже бывает.
Сонечка встала, оставив на столе деньги за ещё не принесённый заказ.
— Я пойду, извините меня. Максим дома один, и я всегда о нём волнуюсь, хоть он и взрослый уже. Ну, вы меня понимаете, вы же мать.
И, взяв свои вещи, она направилась в сторону выхода.
Глядя ей вслед, Нонна вдруг подумала об Игоре. Абсолютно одинок. Имея дочь и внука, он окружён толпами чужих людей, но на самом деле совсем один. «Принципы важнее живых людей»? А если Родик уже окончательно для себя всё решил? Она что же, тоже останется совсем одна? С принципами? Нонна зябко поёжилась. Вечерний ветерок выбил прядь её седых волос и теперь трепал их по лицу.
Это невозможно! Сын любит её! Он никогда её не оставит! Никогда!
***
Сидя на широком кухонном подоконнике с большой прозрачной миской салата, Олег задумчиво жевал яркую зелень вперемешку с помидорами и о чём-то усиленно размышлял. Рэм, допив свой кофе, оторвался от ноутбука, обернулся на парня и залип на некоторое время. Зрелище было поистине колоритное. Столько цвета!
Вот уже неделю пацан жил в его квартире, и они пока не надоели друг другу. Да, собственно, они и встречались-то не так часто, как хотелось бы. Олег работал, в выходные занимался, готовился к пересдаче заваленных ранее экзаменов, чтобы приступить к учёбе со второго семестра. Рэм целыми днями пропадал в студии. В их распоряжении были вечера и ночи. Довольно жаркие, надо сказать, ночи. Рыжий был такой зажигалкой!
Но парню мало было пылать ночью. Он и днём не знал покоя.
— Рэм!
Рогов дёрнулся, отвлекшись от своих мыслей.
— Что? Кстати, слезь с окна, сядь и поешь нормально. Худой, как жердь!
— Да? — Олег отвёл миску с салатом от себя в сторону и оглядел свой торс и ноги. — Странно, вроде, такой же, как вчера. А помнится, сегодня ночью кто-то так стонал мне в ухо: «Сладкий мой, я буду целовать каждую твою косточку!».
— Вот засранец! Это было ночью! Ночью я сплю и не отвечаю за то, что говорю.
— Вот жалость-то! А я надеялся… Ну да ладно, перетопчемся. Я вот что спросить хотел: ты знаком с бизнесменом Стефаном Розеном?
— А должен? Он в шоубизе?
— Нет. У него бутики, модельное агентство и швейное производство.