– Ты как хочешь, а чтобы глухаря не было – либо отказывай, либо раскрывай, – снова произнес он. – Что там, баба какая-то на подозрении? Вызови ее и надави.
Поделившись со мной этим ценным советом, Мухомор вышел.
«Интересно, – подумал я, – что он имел в виду под словом „надавить“? Может, положить на раскладушку и надавить столом? Или сейфом? Надо подумать.»
До назначенной мною первой встречи оставался еще час. Я сходил пообедать в общественную столовую, отравился там рыбной котлетой, вернулся назад и сел строчить бумаги.
Ровно в назначенный час в дверь постучались и вошел быкообразный молодой человек. Недавно у меня появилась дурная привычка сравнивать своих посетителей с какими-нибудь животными. Про себя, конечно. Так вот, Харитонов Олег чем-то напоминал быка. Черная шевелюра, оттопыренные уши, толстая шея и, возможно, рога. Но это без его супруги сказать я не мог. Несмотря на молодой возраст, он уже страдал одышкой и постоянно потел.
Когда он сел, я спросил:
– Вы, надеюсь, уже в курсе всего случившегося?
– Да, да.
– Каково будет ваше мнение по поводу этой истории?
– У меня пока нет никакого мнения. Я думал, вы разберетесь в том, что произошло.
– Это, конечно, мне льстит, но я не могу, побеседовав с потерпевшим, тут же найти вещи. Кто, кроме вас, знал, что Борзых будет хранить аппаратуру у себя?
– Никто.
– Совсем?
– Совсем.
– Нет, так не пойдет. Вы сами не хотите себе помочь. Подумайте, не спешите.
– Понимаете, я уверен, что никто. Я ж еще не совсем склеротик.
– Ну хорошо, нет так нет. Ну а Борзых вы доверяте?
– Игоря я почти с детства знаю, в одном дворе росли. Неужели он меня подставит? Да он сам места не находит, как вы можете такое думать?
– А, к примеру, не вернет он вам через неделю видики, что тогда?
– Ну, я не знаю. Ущерб понесем, значит. Обидно. Только договор с фирмой заключили. Черт, помещение под склад не могли найти. Знаете, как с этим сейчас трудно?
– Представляю. Я не понял, а что, Борзых не будет возмещать вам ущерб?
– Да вы знаете, я как-то с ним об этом еще не говорил, но, наверно, возместит хоть частично. Да что вы, Игорь – человек. Он и с оформлением нашим помогал и с деньгами выручал без процентов.
– Понятно. Давайте так договоримся, если вы чего-нибудь вспомните, то позвоните, хорошо?
– Ладно. Помогите, пожалуйста, я в долгу не останусь.
«Ну вот, опять начинается», – подумал я. По идее, у меня в кабинете уже вместо Рэмбо должен был бы Рембрандт висеть, причем, подлинник, купленный на деньги благодарных потерпевших, а сам я не на трамвае разъезжать должен, а на «Мерсе».
– Спасибо, но меня государство содержит, поэтому лучше налоги платите и все о'кей. Я вам позвоню еще.
Я указал на дверь, дав понять, что аудиенция закончена, Харитонов еще раз вытер пот и вышел.
Я задумался. Надо сразу определиться, на что работать – на отказник или на раскрытие. Это немаловажный вопрос. Кра-жонка готовилась тщательно и на шару видиков не найдешь. Где пахнет миллионами, там шара не пройдет. Отказать, пожалуй, проще. Накапать чего-нибудь на Харитонова или Борзых, чтобы в прокуратуре убедились, что все это туфта, никакой кражи не было, а они между собой разобраться не могут и впутывают милицию. Пожалуй, так и сделаю, ну а если зацепочка будет, тогда, может, и аппаратуру найду.
В двери снова постучались. Я вежливо отозвался. В мои хоромы зашла особа лет двадцати пяти, внимательно осмотрела стены, недовольно фыркнула и, не спрашивая разрешения, села на стул.
– Вызывали? Я Пирогова Галина.
– Да, да, сеньора, здравствуйте. До начала нашей беседы я хотел бы предупредить, что она будет носить конфиденциальный характер, без всяких протоколов и записей. И надеюсь, что она пройдет в теплой дружеской атмосфере.
Галя опять фыркнула. Из манер ее было ясно видно, она была интеллигентной девушкой и в очередях «Куды пре-е-ешь?» не кричала. Симпатичное личико со вздернутым носиком, алая полоска губ и длиные распущенные волосы с мягким завитком. Кто-то мне говорил, что такая прическа называется «Ниагарский водопад». И вообще, глядя на Галю, я вспоминал верные слова, что ничто так не красит женщину, как перекись водорода.
– Меня интересует одна ваша подруга – Катя Морозова. Может, помните?
– Ха, еще бы эту сучку да не помнить, – невзирая на свой интеллигентный вид, ответила Галя.
Такое начало меня обрадовало. Если лучшая подруга лучшую подругу сучкой называет, значит, можно рассчитывать на что-нибудь интересное. Всегда хорошо, когда люди находятся в неприязненных отношениях, для уголовного розыска, конечно, – такого друг о друге наговорят, заслушаться можно. А особенно, если каждой стороне поддакивать и выражать искреннее возмущение действиями другой.
– Чем вызвана такая любовь к названной мною особе?
– Зараза, да у меня всю квартиру из-за нее выставили.
– Интересно, давайте поподробней.
Галя наморщила лобик, а затем почти в точности изложила историю, случившуюся с Борзых. Не виделись с Катей года три, потом она позвонила, пригласила в ресторан, мол, нужна пара, есть двое хороших мальчиков. Потом «Невский», сауна, позднее – возвращение домой и обнаружение обворованной квартиры. Муж в это время был в море. Как будто кто-то знал. Вынесли аппаратуру, кожу, золото, посуду. В милицию, конечно, обращались, но результатов нет.
– Хочу кое-что уточнить, – сказал я, выслушав ее историю. – В школе вы были близкими подругами?
– Не очень. Я поэтому удивилась, когда она мне позвонила.
– Вы ее после этой истории видели?
– Да, один раз, случайно. Она поклялась, что не при делах, но я-то знаю – она и в школе не чиста на руку была. Как пришла в наш класс из интерната, так кражи начались, то денег, то косметики, то вещичек мелких. Мы ее предупреждали, но сами знаете – не пойман – не вор. А она все время отказывалась.
– Когда эта история приключилась?
– Где-то полгода назад.
– Она говорила тогда, чем занимается, кроме хождения по ресторанам? Я имею в виду учебу, работу.
– Да вроде, нет. Говорила, кажется, что торгует в ларьке или в шопе каком-то, но я не помню где.
– Ребяток вы запомнили?
– Да, одного Вадиком звать, второго – Толиком.
– Они исчезали в течение вечера и ночи?
– Нет, вроде. Все время вместе были.
– Странно. Дверь ключом была открыта?
– Да, и ключи я потом в сумочке нашла, где они и лежали.
– Сауна где была, не помните?
– Кажется, на Гражданке. Там комплекс спортивный.
– Сексуально-спортивный, – как и Борзых, поддел я Галю. – Опишите мне ребят.
Галя еще раз фыркнула и назвала приметы. Я старательно записал их в блокнотик.
– Вадик-Толик не говорили случайно о себе чего-нибудь интересного?
– Да нет. Хотя постойте, Вадик сказал по-пьяни, что скоро на сборы уезжает. Я так и не поняла на какие. Наверно, военные.
– Или спортивные, – подсказал я. – Еще вопросик. Имена Наташа и ее муж Сережа вам ничего не говорят? В контексте нашего разговора о Кате? Возможно, они имеют притяжение к станции «Владимирская».
Галя вздернула носик к потолку.
– Вы знаете, в ресторане на ней платье такое было, оригинальное, все в блестках. Я спросила, где она оторвала, а Катя сказала, что у нее портниха есть в ателье на «Владимирской». Может, эта и есть?
– Может. Вы перед мужем как-нибудь обставлялись по поводу кражи?
– Конечно. Он у меня ревнивый. Наврала, что ключи на работе сперли.
– Прекрасно. Больше ничего про Катю не вспомнили?
– Нет, кажется.
– Где она живет, вы не знаете?
– Где-то в центре.
Я решил закруглиться, потому что не мог длительное время сидеть без дела в обществе симпатичной женщины.
Галя встала, одернула платье, поправила челку «Ниагарского водопада» и шагнула к двери. Вдруг она повернулась и сосредоточенно взглянула на меня.
– Да, вот еще, но это я вам по большому секрету скажу. Я недавно одну подругу свою встретила, она тоже Катьку по школе знала. Так вот, мы посплетничали, и она мне по секрету сказала, что видела Катьку. Знаете где? В КВД, кожно-венерическом, городском. А потом, когда у врача была, карточку ее на столе увидела. Знаете, что у Катьки было? Хроническая гонорея.